– У него слабый слух. – Фрайгунда приставила ладони ребром к своей голове, примерно туда, где у собак уши, и стала шевелить ладонями-ушами в разные стороны. – Обычно они поворачивают уши в сторону шума и прижимают их, если слишком громко. А этот – нет. – Она кивнула на Вувана. – Он ушами не шевелит.
Я снова наклонилась и посмотрела в клетку. На меня глядели два карих глаза. Уши не двигались. Я посмотрела на других собак. Действительно, у них уши шевелились, особенно у одной светло-рыжей. На ее клетке была табличка «Буги».
Уши у большеголового черныша, на котором сидела Иветта, были прижаты.
– Моего зовут Цак, тут написано.
– Это мы еще посмотрим, где тут чья собака, – сказала Фрайгунда.
Проехав так с час, мы остановились отдохнуть на парковке около заправки. Там еще был серебристый домик с туалетами, такого вида, что непонятно, когда он полетит обратно на Луну. Рядом по автобану непрерывным потоком неслись машины.
Бея дала Аннушке денег.
– Нам нужна карта Рудных гор, хорошие фонарики и батарейки.
В кошельке у нее было много денег. Ничего себе! Откуда они у нее? Неужели там правда тысяча евро?
Аннушка кивнула и пошла к магазину при заправке.
– Где ты вообще водить научилась? – спросила Иветта.
– У меня отец – дальнобойщик, я же говорила. – Бея улыбнулась. Если мое предположение, что крутой ковбой потому крут, что с ним что-то самое плохое уже произошло, верно, то мне бы не хотелось знать, что случилось с Беей. Или нет, все-таки хотелось.
– И он пускал тебя за руль? – продолжала Иветта.
– Давай, донеси на него, – отозвалась Бея.
Фрайгунда тем временем вытащила из своего рюкзака оранжевую бельевую веревку, отмотала кусок и растянула руками.
– Мне нужна помощь.
Она протянула веревку Рике, та кивнула и взяла у нее из рук. Фрайгунда достала нож из ножен у пояса и отрезала. Она повторила эту процедуру пять раз. Нож у нее выглядел фантастически: роговая рукоять, грязное лезвие. Что она только им резала? Свиней? Грибы? Дерево и кору?
– У нас есть время? Я могу дать собакам опорожниться? – спросила Фрайгунда.
Бея покачала головой.
– Нет, это привлечет внимание. Нам надо срочно ехать дальше.
– Но максимум через час – обязательно. Иначе будет неправильно по отношению к животным.
– Да, Фрайгунда. Ты права.
Вернулась Аннушка. Кроме прочего, она принесла арахисовые батончики и раздала каждому по одному.
– Только ешьте потом. – Скорее всего, это означало «Я за них не заплатила».
Бея попросила Аннушку показать на карте, где примерно находится туннель. Они начали водить пальцами по бумаге. По зеленым участкам, по линиям: тут грунтовая дорога, там – лесная. Я не раз видела, как мои родители рассматривают карты, но с Беей это вдруг стало интересно. Она сложила карту так, чтобы та часть, по которой мы ехали, была сверху. Все движения очень уверенные.
– Не хочешь теперь сесть вперед? – спросила она меня.
Я почувствовала, как краска залила мне лицо.
Мы летели вперед. Слева – Бея, справа – Аннушка. Лобовое стекло притягивало все, как магнитом. Мы были как будто внутри необъятного стеклянного снежного шара. Только без снега. Огромный облачный шар! Небо, дорога, лес неслись прямо на меня, прямо в глаза и в голову – впечатления буквально набрасывались на меня. А будущее врывалось внутрь.
Я всегда сидела сзади. Мама, папа и кто-то на заднем сиденье – вот такая у меня семья. В фургоне нашей клининговой фирмы было же откидное сиденье – там я всегда и сидела.
Я что, подумала: «Наша клининговая фирма»? Черт! Клининговая фирма моих родителей, конечно. Я именно это имела в виду. Она ни за что не станет моей жизнью! Она не заставит меня искать кого-нибудь, кто тоже любит наводить чистоту, и с ним вместе растить пассажира на заднем сиденье.
Я не решилась спросить Бею, почему она сказала мне сесть вперед. Может, я ей нравилась?
Я чувствовала себя счастливой! Небо было такое высокое, что вмещало все облака стопкой. Голубо-белое. Брюха туч темные. Голубо-бело-серое. Вдали – поля. Голубо-бело-серо-зеленое. По обеим сторонам дороги – густой хвойный лес. Коричнево-зеленый.
– Это уже тот лес? – спросила я.
– Это не лес, это доски, – ответила Бея. – Сосны. Они растут тут, чтобы из них что-нибудь сделать. Полки, например. И поставить на них книги про лес.
Она замолчала, давая понять, что говорить больше не о чем.
Аннушка была немного разговорчивее.
– Это промышленные лесопосадки. Нужный нам лес скоро будет.
– А как мы поступим с машиной, когда приедем? – поинтересовалась я.
– Антония тоже об этом все время спрашивала, – отозвалась Бея.
Тут у меня в голове что-то щелкнуло, и решение загадки упало в лунку: Антония нервировала постоянными вопросами, и поэтому Бея позвала сесть вперед самую тихую из нас. Меня. Я не произнесла больше ни слова и даже немного поспала.
Когда я проснулась, мы все еще ехали.
У Аннушки на коленях лежала карта.
– После этой деревни будет Шнаррбах, потом нужно свернуть направо, на Вольфсгетрой.
Пейзаж за окном изменился. Тощих сосен больше не было. Появились небольшие холмы. Вокруг – лоскутные одеяла полей: зеленые, желтые, коричневые заплаты.
Бея напряженно смотрела на дорогу. Под мышками у нее расплылись пятна пота. Кажется, от нее даже пахло. Запах пота для меня – это такая взрослая штука. Из-за стресса и всякого в этом роде. Из-за всех этих вздохов. И сопений. Моя мать как-то расплакалась, потому что к утру, когда надо было уезжать в отпуск, у нее не высохли джинсы…
Мы проехали через деревеньку, где практически все было из желтого кирпича. На выезде стоял знак, сообщавший, что это Дюррер Грунд, Тощие Земли. Сразу за ним гнил огромный дом – что-то индустриальное, теперь заброшенное. Кусок колючей проволоки. Участок леса. За ним – долина. Маленький трактор и маленький человечек с граблями. Совсем крошечная черная собака, лежащая недалеко от трактора в одной из борозд вспаханного поля…
Вот-вот зазвучит песенка с рекламой сгущенки. Или будут приглашать вступить в церковь. В сгущенную церковь… Черт, как же тут красиво!
Вдруг сзади в фургоне послышался галдеж. Собачий лай и беспорядочные крики. Визг. Скрежет. Кто-то замолотил, как сумасшедший, в стенку за нашими спинами.
Бея свернула на гравийную дорожку перед какой-то фермой.
– Сидите! Сейчас дальше поедем! – Она выпрыгнула из машины.
Сзади визжало животное.
Задняя дверь распахнулась. Стало еще громче и истеричнее.
