Бериш взглянул на часы – восемь вечера:
– Мы рискуем застать его дома.
– Ты хотел бы произвести обыск?
– Я сам не знаю, чего бы я хотел; может, лучше было бы предупредить твоего друга Бориса.
Мила досадливо поморщилась:
– Ты правда хочешь, чтобы я ему доложила, как была получена эта информация? Ведь он меня обязательно спросит.
Об этом Бериш не подумал. Поступить так означало спалить информатора. Иначе никак не связать Милу с Майклом Ивановичем.
– Ты права. Но если мы узнаем, на кого он нацелился, сразу забьем тревогу.
– Я бы сказала, что об этом мы подумаем позже.
Бериш кивнул.
Квартиры располагались по кругу, на трех этажах; жилой комплекс выстраивался вокруг полной нечистот четырехугольной дыры, которая когда-то была бассейном.
Бериш и Мила прошли в ворота и сразу направились к заднему ходу. Чтобы никто их не заметил, нужно было подняться по пожарной лестнице. Майкл Иванович жил в квартире 4б.
У самых ступенек спецагент отдал собаке команду:
– Охраняй! Кто подойдет – голос! Понял, Хич?
Ховаварты – о чем говорит и название породы – непревзойденные сторожа. Поэтому пес сел и весь напрягся, будто понял наказ.
А полицейские вынули пистолеты из кобуры.
– Это не мое обычное оружие, – предупредила Мила. – К тому пистолету, который пропал при пожаре в гнезде Кайруса, я больше привыкла. Поэтому ничего не гарантирую.
Бериш понял, что она деликатно напоминает, как он сам в домике из красного кирпича, в этом абсурдном лабиринте, промахнулся, хотя имел возможность застрелить Кайруса. Такт Милы он оценил, но слово «пожар» привело на ум последнюю фразу компьютерного гения, относящуюся к Майклу Ивановичу.
Думаю, нашему другу нравится смотреть, как горят люди.
Он рассказал Миле все, но не признался, что эта деталь особенно его беспокоит. В книгах по антропологии он вычитал, что пиромания – самое острое проявление садистских наклонностей.
Таким, как Иванович, посвящался целый раздел. Иметь дело с «огненными созданиями» опасно, эта порода имеет целью не только смерть, но и разрушения.
Агенты добрались до двери. Внутрь было никак не заглянуть. Они обменялись взглядом. Бериш приложил ухо к филенке, но услышал только звук работающих телевизоров из соседних квартир – многие из-за жары пооткрывали окна.
Времени на раздумья не оставалось, их в любую минуту могли заметить.
Спецагент кивнул в знак согласия, и Мила, встав на колени, чтобы лучше видеть, принялась взламывать замок.
Через несколько секунд дверь отворилась.
Бериш толкнул створку и навел пистолет на помещение, погруженное в сумрак. Мила за его спиной включила фонарь и осветила маленькую прихожую, посреди которой стоял стол, покрытый старыми газетами и уставленный пустыми бутылками. Другие комнаты располагались дальше по коридору, в квартире, на первый взгляд, никого не было.
Они вошли.
Бериш двинулся вперед, а Мила закрыла за собой дверь. Квартира вряд ли очень большая, максимум три комнаты. У порога гостиной они остановились, прислушались.
– Вроде бы никого, – прошептал спецагент. – Но будем держать пистолеты наготове, – скомандовал он без особой надобности.
– Ты это тоже чувствуешь? – спросила Мила.
Бериш догадался, что речь идет о сильном синтетическом запахе, вроде средства для мытья полов. Но в помещении было не слишком-то чисто. Бериш наклонил голову, не понимая, откуда этот запах идет.
В комнате самым заметным был коричневый диван с раскуроченной набивкой. В углу притулился телевизор старой модели с катодной трубкой, пустой сервант стоял у стены. Два разномастных стула и низенький столик дополняли жалкую меблировку. Надо всем нависала люстра с четырьмя рожками, на которых покоились колокольчики из шлифованного стекла.
Вряд ли в этом доме жили, скорее остановились на какое-то время. Бериш сразу понял, что не тут провел Майкл Иванович последние двадцать лет.
Поселился здесь недавно, отмечал Бериш про себя. Это место послужит укрытием, пока он не исполнит миссию. Потом он отсюда уйдет.
– Нашему другу не нравилось, как стоял диван. – Мила посветила фонариком вниз.
Бериш заметил, что, в самом деле, одна из деревянных ножек дивана сломана.
– Может, он что-то спрятал под диваном.
Они схватились за ручки, отодвинули мебель. Посветили, но ничего не обнаружили.
Спецагент казался разочарованным.
– Он, похоже, всю мебель передвигал, – заметила Мила, показывая на паркет, поцарапанный ножками серванта.
Если Иванович не собирался надолго задерживаться здесь, зачем он менял обстановку? Бериш никак не мог взять это в толк.
Справа от них грязная штора отделяла гостиную от крохотной ванной. Мила отдернула ее, и перед ней предстали растрескавшийся унитаз, старая керамическая раковина, вся пожелтевшая, и душ.
– Кранов нигде нет, – отметил Бериш. Их отвинтили, подумал он. Зафиксировал очередную странность и попытался осмыслить ее, надеясь, что наука антропология придет на помощь.
– Пойдем поглядим, что там, – предложила Мила, прерывая размышления коллеги.
В последней комнате Майкл Иванович, вероятнее всего, спал. Дверь была приоткрыта, и агент Васкес направила луч фонаря прямо в щель:
– Смотри.
Бериш взглянул поверх ее руки и увидел.
В комнате, прикрепленный на стену кнопками, висел план города. Один из кварталов был обведен красным кружком.
– Ты думаешь, что… – Мила не закончила фразу, очевидно, что именно в этом месте убийца собирается нанести удар. Нужно только найти подтверждение. И агент Васкес двинулась в комнату.
Бериш видел, как решительно она шагнула внутрь, и мгновенно осознал, насколько предсказуемо такое движение. Жест Милы он заранее воспроизвел в уме, потому что предвидел его.
С какой целью Майкл Иванович оставил на виду такое важное указание? Может, слишком уверен в себе и своем укрытии, но он, Бериш, не стал бы на это полагаться. Ответ дала антропология.
Менее чем за полсекунды спецагент связал между собой ряд, по видимости, незначительных деталей.
Моющее средство – горючая жидкость, самая доступная, продающаяся во всех магазинах. Отвинченные краны в ванной – водой можно погасить пламя. Передвинутая мебель – вторгшийся в квартиру будет вынужден стоять именно там, где задумал хозяин. План с красным кружком – приглашение войти в другую комнату. Приоткрытая дверь – приманка.
– Стой.
Мила повернулась, глянула на него в недоумении.
