Борис откинулся на спинку стула.
– Судья хотела, чтобы к пироману были применены антитеррористические меры. Будь ее воля, его отправили бы в какую-нибудь тайную тюрьму и там силой вырвали все, что он знает.
Мила подумала, что Шаттон цепляется за версию о терроризме, чтобы отвлечь внимание от скандала вокруг Гуревича.
– И прокурор согласился?
Борис покачал головой, поражаясь наивности Милы:
– Тебя не удивило, что на допросе Майкла не присутствовал его адвокат?
Агент Васкес внезапно поняла, в чем дело:
– Законник беседует с прокурором.
– И знаешь, что говорит ему в этот самый момент? Что его подзащитный недееспособен.
Мила пришла в ужас:
– Майкл четко спланировал убийство Гуревича, хитростью завлек нас в ловушку: как же можно считать его умалишенным?
Борис ткнул пальцем в поддельное зеркало, за которым Майкл в комнате для допросов сидел совершенно невозмутимо, ожидая своей судьбы, которую, наверное, уже досконально просчитал.
– Слыхала, что говорит этот психопат? Им командуют голоса, он косит под сумасшедшего. Защитник расскажет, что Майкла выкрали из семьи в раннем детстве и психика его травмирована. Кроме того, он страдает от сердечной патологии, связанной с Situs inversus и несовместимой с тюремным режимом. К тому же это – пироман с очевидным маниакальным синдромом. Довольно с тебя?
– И что, по-твоему, сделает прокурор?
– Скажет, что, пока не будет установлено, что заключенный в здравом уме, мы не только не сможем применить к нему антитеррористические меры, но даже не вправе и задерживать его как обычного подозреваемого. Иванович будет немедленно переведен в специальную психиатрическую клинику для обследования. Если врачи подтвердят диагноз, он будет отбывать наказание в тюремной больнице, из которой еще и умудрится сбежать.
Мила совсем пала духом.
– Убит полицейский, прокурор никогда не пойдет против окружного управления.
– Мы тут бессильны, уж прости.
– Если мы потеряем Ивановича, то никогда не выйдем на Кайруса. – Мила разыграла карту Господина доброй ночи, будучи уверена, что Клаус Борис уже в курсе дела, включая тот факт, что двадцать лет назад дело «неспящих» было спущено на тормозах при пособничестве Судьи.
Инспектор молчал, не зная, на что решиться.
Мила не отставала:
– Новость распространится рано или поздно. У Шаттон только один шанс спасти свою модельную задницу. Этот шанс – в руках Майкла Ивановича. Если бы нам удалось заставить его признаться, что кто-то ему отдает приказы…
– Никто не обязан свидетельствовать о существовании псевдомонстра, которого даже полиция некогда сбросила со счетов.
Кайрус не убийца, он никого не убивал. И не похититель, ведь пропавшие без вести возвращаются, напомнила себе Мила. Господин доброй ночи для закона не существует.
Тут Майкл повернулся в их сторону. Он не мог видеть их через стекло, но его взгляд все равно встретился со взглядом Милы.
– Его скоро заберут для обследования, – огорчился Борис. – Чтобы расколоть его, нужна сложная стратегия, заранее подготовленная мизансцена, расписанные роли. Или нужно оказать на него психологическое давление… Когда я еще был специалистом по допросам, до того как пошел на повышение, я умел это делать, поэтому знаю, о чем говорю. Но у нас нет времени.
Агент Васкес повернулась к другу:
– Сколько еще осталось?
– Может, пара часов. А что?
– Ты ведь знаешь, что больше нам не представится такого преимущества перед Кайрусом.
– Мы не сможем его использовать: смирись.
Мила помолчала, зная, что предложение, которое она собирается сделать, рискованное.
– Надо дать ему попробовать.
Борис не понял:
– О ком ты говоришь?
– О том, кто в настоящее время лучший в Управлении специалист по допросам.
Инспектор вскочил со стула:
– Даже думать забудь.
– Мы у него в долгу.
– О чем ты?
– О том, что нужно предоставить ему возможность обелить свое имя. Да ведь Бериш лучше всего подходит, и ты сам это знаешь.
Инспектор продолжал противиться, но Мила поведала ему то, что услышала от спецагента относительно Теории зла и того, как действуют проповедники.
Внушают идею.
Агент Васкес подошла к старому другу:
– Мне тоже противно, что этот ублюдок может выкрутиться, когда один из наших ранен, а другой погиб понапрасну. – Она положила руку Борису на плечо.
Тот просто остолбенел, ведь Мила терпеть не могла к кому-либо прикасаться.
– Хорошо. Но сразу предупреждаю: убедить Судью будет непросто.
53
– Его нет в природе!
Вопли Судьи доносились из-за закрытой двери кабинета, в котором проходило совещание с Клаусом Борисом.
– Я не позволю выставлять Управление на посмешище!
– Но в конце концов, что мы теряем?
– Не важно.
Мила стояла в коридоре, потупив взгляд, чтобы не смущать человека, который одним своим присутствием вызвал такую бурю. Зато Саймон Бериш невозмутимо прислонился к стене, скрестив руки. Его, казалось, ничто не трогает. Такой выдержке можно позавидовать.
– Надо дать ему попробовать, – убеждал Борис. – Все мы знаем, что за эти годы он стал классным дознавателем.
– Я не стану терять драгоценное время, позволив дилетанту проводить на Майкле Ивановиче эксперименты по антропологии. Какие еще есть идеи?
Может быть, друг-инспектор намекнет на возможную продажность Гуревича, чтобы убедить Шаттон. Миле очень бы этого хотелось. Однако, учитывая инсинуации, доносившиеся из-за двери, спокойствие Бериша казалось подозрительным. Мила подошла к нему:
– Как ты можешь все это терпеть?
Спецагент пожал плечами:
– Со временем это входит в привычку.
Агент Васкес набралась храбрости:
– Давно хотела тебя спросить: ты взял те деньги или Гуревич?
– Откуда мне знать, что сделал или не сделал кто-то другой? – обдал ее холодом Бериш.
– Невероятно, ты еще его и защищаешь.
– Я не стану обелять себя, перекладывая вину на мертвого.
Мила не знала, назвать ли поведение спецагента мужественным или просто глупым.
– Я рискую ради тебя своей задницей.
– Тебя никто не просил.
– Можешь, по крайней мере, изложить факты?
Бериш заговорил с явной неохотой:
