– Позвони в гостиницу! – Голос мой подрагивал. – Как там Лежка?
– А что с ним? – взволнованно уточнила Забава. Опираясь на моё плечо, она тревожно посмотрела на Генриха: – Некромаг уже и до него добрался?
Инститор промолчал. Он выудил из кармана телефон и, дожидаясь ответа, прижал к уху.
– Некромаг ранил брата через это, – я гадливо скривилась и кивнула на гору костей, некогда составляющих тело Жоры. Забава с ужасом покосилась на останки нежити, а я тихо спросила: – А ты как здесь оказалась? Тоже пошла за кошкой?
– За кошкой? – удивлённо переспросила русалка и помотала головой: – Не видела никаких кошек. Кажется, я задремала на том роскошном дереве, что растёт в саду Даньи, а проснулась уже на кладбище. Это чудище, – она снова покосилась на гору костей, – тащило меня!..
– А некромаг? – нетерпеливо перебила я подругу. – Ты видела его? – Забава отрицательно покачала головой, а я прижалась губами к самому уху подруги и едва слышно прошептала: – А откуда ты знаешь про девушек?
Русалка посмотрела на меня: глаза её стали почти круглыми, а лицо побелело.
– Я слышала их крики, – деревянным голосом проговорила она, и по спине моей поползли мурашки. – Они молили о смерти…
– Лежик в порядке. – От голоса Генриха я, едва сдержав крик, нервно подпрыгнула на месте, а Забава закрыла рот так поспешно, что у неё клацнули зубы. Инститор внимательно посмотрел на наши испуганные лица и ухмыльнулся: – Что, это плохая новость? Хотели под шумок избавиться от излишне затратного инкуба?
Я смотрела на инститора, сомнение грызло душу: вдруг Комитет прислал Генриха спасти этих несчастных? Может, рассказать? Но почему тогда Генрих не знал о некромаге? Нет! Лучше промолчать. Я не могу рисковать шестью оставшимися потомками тремдишевских ведьм.
– Раскусил тебя? – ехидно улыбнулся Генрих. – А ещё минуту назад изображала заботливую сестру… Кстати, это не единственная неприятная новость. Данья сейчас в номере инкуба, и врач сказал мне, что девушка при смерти. Если хочешь узнать правду о работодателе зверуна, то стоит поспешить.
Поддерживая Забаву, я последовала за Генрихом и, недоверчиво поглядывая на его широкую спину, мучилась сомнениями.
– Кстати, – решилась спросить я. – А как ты нашёл меня? Как узнал, что я на этом кладбище?
– Я не знал, – не оборачиваясь, ответил Генрих. – Я шёл по следу нежити. Если хочешь, потом покажу, как это делается.
– Договорились! – я постаралась придать своему голосу как можно больше энтузиазма.
До этого «урока» нужно успеть решить проблему с «невестами».
Глава 5. Ядовитый поцелуй
За окном алела полоса рассвета, а в гостиничном номере царил полумрак. Ноги холодил сквозняк, зубы стучали, по телу то и дело пробегали мурашки. Но не от утренней свежести, а от страха за Данью. Сейчас, когда происшествие на кладбище осталось в прошлом, все мои выводы по поводу ведьмы казались надуманными, а подозрения инститора – недостаточно убедительными.
Я нехотя покосилась на Генриха: тот склонился над неподвижным телом Даньи, в руках охотника мерцал полупрозрачный предмет, на лице не было и тени сочувствия. Загадочный прибор тихо потрескивал, как сломанный транзистор, Генрих медленно проводил им вдоль тела ведьмы.
Данья смотрела перед собой, но, казалось, ничего не видела. Щёки её поражали синюшной бледностью, а вокруг глаз виднелась алая паутина кровеносных сосудов. Грудь девушки резко вздымалась, и я каждый раз морщилась от протяжного стона, который при этом раздавался. Создавалось ощущение, что дышать ведьме было нестерпимо больно. Что же с ней произошло?
Врач, которого мы по возвращению с кладбища застали в номере, рассказал, что девушку он нашёл на полу рядом с кроватью, на которой истекал кровью мой брат. Оба были без сознания, но на теле Даньи порезов обнаружено не было. Причины её плачевного физического состояния доктор так и не смог определить. В конце концов, он предположил, что девушка пострадала от магии, и поспешно удалился. Я вспомнила пустой дом ведьмы и ощутила, как чувство вины ворочается в моей груди, словно колючий ёжик. Может, на неё напал Севир? А я поспешила обвинить ведьму во всём, что со мной произошло…
Сглотнув ком в горле, я отвернулась и медленно подошла к Лежику. Брат устроился в кресле, забравшись в него с ногами. Халат его распахнулся, и я недовольно скривилась при виде белоснежной повязки на груди.
– Больно? – Осторожно прикоснулась к плечу Лежика. Он вздрогнул и, с трудом оторвав взгляд от кровати, тоскливо посмотрел на меня. Когда он едва заметно покачнул головой, я провела пальцами по чёрным волосам брата и сочувственно спросила: – У тебя, наверное, мозги расплавились! Рана, которая появилась ниоткуда… Я бы с ума сошла! Как ты продержался?
– Никак, – мягко усмехнулся Лежик. Брат накрыл мою ладонь своей и иронично добавил: – Я проснулся от боли, Мара, увидел кровь и решил, что на меня напали во сне. Так что моему сознанию ничего не угрожало… то того момента, как ты ввалилась в номер. А вот после твоего рассказа о некромаге и нежити с каплей моей крови, мне здорово поплохело! Честно говоря, мне очень хочется оторвать твою голову за то, что сунулась туда одна, но тебе и без меня досталось…
– А тебе не без меня, – перебила его, но улыбка моя тут же растаяла, и я встрепенулась: – Погоди! Как это – проснулся от боли и увидел кровь?
– Представь себе! – хмыкнул Лежик. – Если проткнуть человека, то появляется боль и кровь…
– Разумеется, – отмахнулась я и, схватив брата за руки, заглянула ему в глаза: – Я же рассказала, что била нежить дубиной! Ты должен был проснуться от боли раньше, чем получил рану от кинжала. От моих ударов!
– Извини, – фыркнул Лежик, осторожно высвобождая холёные кисти рук из моей хватки. – Видимо, я оказался излишне толстокожим. Или пьяным. Или била ты слабенько…
– Да ни фига не слабенько! – возмущённо воскликнула я. – Со всей силы дубасила! Не веришь, могу повторить…
– Мара! – испуганно отшатнулся Лежик. – Нельзя так обращаться с раненым братом! Меня надо любить и лечить. А ещё лучше – доставить домой, а уж там обо мне позаботятся…
– Твоя сотня любвеобильных жён, – саркастично фыркнула я. И уныло добавила: – Странно всё это… Тот синеглазый гад утверждал, что ты ощущаешь всё, что достаётся Жоре…
– Это кто там синеглазый? – громко спросил Генрих, и я невольно вздрогнула от недовольства в его голосе: – Ты не говорила, что на кладбище был ещё кто-то… Кто он, Мара? Нежить или человек? Может, сторож?
Я виновато улыбнулась и, ковыряя носком туфли край коврика, пробурчала:
– Так я говорю о некромаге, который меня… которого я…
Дверь распахнулась, и в номер влетела взволнованная русалка.
– С которым ты целовалась, да? – воодушевлённо спросила она.
– Подслушивала? – Я поморщилась, словно от зубной боли.
