– Разумеется! – с раздражающим энтузиазмом пропела Забава и, подскочив к кровати, поставила на тумбочку таз, в котором хлюпала вода. Русалка резко развернулась ко мне, и лицо её осветилось широкой улыбкой: – Так у некромага синие глаза? Красивый, наверное…
Я покосилась на хмурые брови Генриха и промямлила:
– Ну это… не особо… так себе… ну, может и да…
Инститор выпрямился и, резким движением засунув полупрозрачный прибор в чёрный кожаный чехол, быстрыми шагами направился ко мне. Я невольно отступила но, запнувшись за край ковра, который только что загибала носком туфли, потеряла равновесие и неловко замахала руками. Генрих подхватил меня, и я, уткнувшись носом в мягкую ткань рваного лонгслива, вдохнула терпкий аромат тела инститора, мгновенно забыла о неловкости… Как и обо всех, кто находился в номере. Прошептала:
– Ты в тысячу раз лучше!
Перед собой я видела лишь суровые черты инститора, взгляд невольно скользнул по его красиво-очерченным губам, дыхание перехватило, сердце отчаянно заколотилось. Ощущая тёплые ладони на талии, задрожала всем телом и, привстав на носочки, потянулась к Генриху, но тот холодно отстранился.
– Мара! – Я вздрогнула и недовольно покосилась на хихикающую Забаву. Та подмигнула: – Не увиливай от ответа! Некромаг красавчик или нет?
Избегая смотреть в изумрудные глаза Генриха, который не отрывал от меня пристального взгляда так, словно тоже хотел узнать ответ, я опустила голову и пробормотала:
– Не думаю.
– Но ты целовала его! – обвинила меня Забава.
– Так это всё проклятые цветы! – возмутилась я. – До сих пор будоражат меня. На кладбище мне показалось, что некромаг… ничего так… а глаза его синие… так вообще невероятные!
Я явственно услышала скрип зубов инститора. Инкуб вздохнул и, прижав ладонь ко лбу, тихо проговорил:
– Вот не может она промолчать, когда надо!
Генрих, удерживая меня одной рукой за талию, положил вторую на мою шею, и я нервно вдохнула, ожидая, что охотник из ревности придушит ведьму, но инститор большим пальцем приподнял мой подбородок, и наши взгляды снова встретились. К моему удивлению, на лице его не было и тени злости.
– Мара, – обеспокоенно проговорил он, и я удивлённо сощурилась: – Ну-ка, опиши мне этого мага. Каким ты его видела? Только как можно конкретнее. Черты, одежда, жесты. Всё!
Растерянно покосилась на брата, но тот тоже не отрывал от Генриха удивлённого взгляда. Русалка заинтересованно подошла ближе, и я высвободилась из объятий инститора: уж очень отвлекали его обнажённые бицепсы. Не хотелось думать о другом мужчине, когда желанный находился в такой близости…
– Ну, – протянула я, невольно сравнивая Севира с Генрихом, – он немного ниже тебя. Такой же стройный и широкоплечий. Лицо удлинённое, тёмные волосы, очень яркие синие глаза… Движения плавные, воздушные… как бы описать? Ты похож на хищника на охоте: движения резкие, рваные… А, – я хотела произнести имя Севира, но словно подавилась им и закашлялась. Потом хрипло продолжила: – Этот… некромаг – словно сытый зверь. Двигается мягко, но в его присутствии явно не стоит расслабляться…
– Вот именно! Не стоило расслабляться! – с нажимом проговорил Генрих, и я невольно покраснела. Всё же он сердится на меня за тот поцелуй, даже отстранился минуту назад так, словно брезговал коснуться моих губ. – Значит, это то, что видела ты.
– В смысле: что видела я? – растерянно спросила я.
– А ты видел что-то другое? – Лежик с интересом посмотрел на Генриха, и тот саркастично усмехнулся.
– Представляешь? – Повернулся он к инкубу. – Врываюсь я на кладбище, а твоя сумасшедшая сестричка целуется с нежитью! У того с лица свисают куски гниющей кожи, а сквозь полуитслевшую одежду просвечивает плоть… Меня едва не вырвало! – Он перевёл на меня ироничный взгляд и вдруг подмигнул: – Кстати, Жора выглядел примерно так же, как твой синеглазый поклонник.
Я ахнула и, прижав руки к губам, отшатнулась: живот скрутило, перед глазами поплыли разноцветные круги.
– Так это было внушение? – деловито уточнила Забава. Русалка подошла ко мне и с сочувствием обняла мои плечи: – Или магия? То есть, некромагия. Ты рассказывала про волшебные цветы. С их помощью можно стать настолько привлекательным в глазах окружающих? Как там они называются?..
– Последний вдох, – гадливо скривился Генрих. – Жуткая дрянь! Обычный человек может запросто скопытиться, если вдохнёт их аромат. Причём, умрёт не сразу, а после нескольких часов кошмарных видений…
– Да? – заинтересовался Лежик и многозначительно покосился на меня: – Тогда странно, что цветочки не назвали в честь моей сестры. Подобная магия в её стиле… Последний вдох Мары! Как звучит!
– Не заткнёшься, – борясь с тошнотой, проворчала я, – устрою тебе последний выдох прямо сейчас!
– Он же отвлекает тебя, – укоризненно посмотрела на меня Забава. – Ну поцеловалась с трупом… Не переживай! С каждым может быть. Это случилось не по твоей вине, не думай об этом!
̶ Легко сказать! – проговорила я и снова содрогнулась, представив, как выглядела со стороны во время поцелуя на кладбище. – А я ещё удивилась, как Генрих не признал в нём некромага. Решил, что это нежить… Вот же гад! Притворился красавчиком.
– Урок для ведьмы, – хмыкнул Генрих. – В следующий раз думай перед тем, как лезть к кому-то с поцелуями.
Я съёжилась ещё сильнее, горло сжал спазм, глаза защипало. Хлюпнув носом, уткнулась русалке в плечо. Забава посмотрела на инститора и покачала головой.
– Ты тоже виноват! – обвинила она.
– А я-то тут при чём? – приподнял тот брови. – Я её не заставлял.
– Отдайся ты невесте, не бросалась бы Мара на других мужиков, – громко сказала русалка. Ощутив, как жаром охватило лицо, я дёрнула Забаву за прядь волос. – Ай! Мара, ты же сама…
– Тихо, – прошипела я и, не в силах остановиться, рявкнула: – Забыла? Он не жених мне больше!
Русалка обиженно отошла к кровати, на которой тихо постанывала Данья. Мне стало неловко, что я сорвалась на подруге.
– Правда твоя! – поддакнул Генрих. – Мара теперь невеста некромага. – Инститор усмехнулся и, не отрывая от меня пристального взгляда, добавил: – Красавчика-некромага… Кстати, поздравляю с новой игрушкой! Не забывай ремонтировать его, а то развалится ещё до брачной ночи.
Ладони вспотели, плечи напряглись. Я едва сдерживалась, чтобы не наброситься на инститора и не выцарапать ему глаза, и в то же время стало горько и обидно. Зачем Генрих так со мной? Всего-то один поцелуй, и то для дела, а не для удовольствия. В комнате повисла неловкая пауза. Инститор сложил руки на груди и насмешливо наблюдал за мной, брат внимательно изучал свои ладони, а русалка склонилась над полуживой ведьмой.
– Всё ещё без сознания, – рассеяно произнесла Забава. Она оглянулась на Генриха и громко спросила: – Когда ей станет лучше?
