– Ужас какой! – содрогнулась Забава. – Как же они ещё сами не вымерли?
– Сильнейший инстинкт выживания, – мрачно повторил Генрих. – Детёныши сразу после рождения пытаются изменить внешний вид и как можно быстрее убежать от собственной матери. Да и размножаются зверуны быстрее кошек, потому-то Комитет и старался извести опасных тварей…
– Кошка! – подскочила я и, хлопнув себя по лбу, повернулась к испуганной Данье: – Это же главный подозреваемый! Скажи, у тебя есть кошка? Рыжая такая, глаза зелёные. Она провела меня на кладбище по магическому коридору прямо из твоего дома.
– Нет, – бледными губами прошептала Данья. – У меня жуткая аллергия на кошек. – Генрих скептично хмыкнул, а Данья торопливо добавила: – Но я часто видела рыжую кошку в доме некромага!
– Ты часто бывала в доме некромага? – быстро уточнил Генрих, и взгляд Даньи заметался по комнате. – И зачем, позволь спросить?
– Зелья! – поспешно пискнула Данья. – Мне приходилось варить ему мази и крема! Маг очень заботился о своём внешнем виде…
– Правда? – заинтересовался Генрих. – Кстати, как он выглядит?
Данья растерянно моргнула и медленно ответила:
– Высокий, стройный… бледный очень. Глаза ярко-синие!
Генрих медленно повернулся ко мне, и губы его скривились.
– Мне очень неприятно это говорить, – с трудом произнёс он и, зло хлопнув ладонью по железному чепчику, завершил: – Но, кажется, твоя взяла!
Забава непонимающе переводила взгляд с меня на инститора, а я радостно подскочила и крикнула:
– Да! Я знала!
– Знала что? – нетерпеливо уточнил Лежик.
Я повернулась к брату и показала ему большой палец.
– Я знала, что Данья невиновна! Раз она видела то же, что и я, то она обычная ведьма.
Лежик приподнял чёрные брови и вопросительно посмотрел на Генриха.
– На зверунов не действует аромат могильных цветов, – хмуро пробурчал он и с грохотом бросил колпак в сумку. – Раз некромаг казался красавчиком, значит, ведьма была под воздействием. – Он обернулся к Данье и сухо добавил: – Но это не значит, что я спущу ей остальное. Сегодня же отправимся в столицу, где я передам ведьму Комитету. – Он покосился на меня и криво усмехнулся: – На настоящий суд. Покушение на жизнь даймонии и сокрытие некромага… тянет на высшую меру.
Данья застонала и обмякла, а я зло посмотрела на Генриха и пробурчала:
– Радуйся! Довёл ведьму до обморока… День инститора удался!
Забава подхватила тазик и, аккуратно пододвинув меня бедром, приблизилась к кровати.
– Раз сожжение на сегодня отменяется, отойдите и дайте мне выполнить распоряжения доктора, – весело проговорила она и, аккуратно водрузив ношу на кровать, посмотрела на меня: – Мара, может, отдохнёшь? Выглядишь паршиво…
– И чувствую себя не лучше, – буркнула я и ревниво покосилась на русалку: – Зато ты порхаешь, как бабочка! Вот противный инститор… нет бы мне оздоровительный массаж сделал!
И мысленно снова оказалась на кладбище, где Генрих умудрился поставить русалку на ноги за несколько минут. Ревность отступила, теперь я думала, как бы мне незаметно улизнуть из гостиницы, чтобы помочь тремдишевским ведьмам избежать принудительной экскурсии в Крамор.
– Так что вам мешает, – фыркнула Забава. Русалка погрузила в воду мягкую тряпочку и хитро добавила: – Второй номер абсолютно свободен! Весьма приятное местечко для оздоровительного массажа, не считаешь? Ах, да! Вы же уже не помолвлены…
Сердце забилось быстрее, и я, прикусив губу, осторожно подняла глаза на Генриха. Скулы инститора слегка порозовели, губы сжались в тонкую линию, но возникшая идея настолько мне понравилась, что я решительно шагнула к охотнику и схватила его за локоть.
– Генрих, пойдём! – заявила я. – Сделаешь мне массаж. Надо же привести меня в порядок до того, как мы отправимся обратно в столицу…
Инститор вырвался и, шагнув к сумке, бросил в неё «чепчик».
– Ты и так в порядке, – не оборачиваясь, буркнул он.
Я хитро ухмыльнулась и, прильнув к Генриху, обняла его за талию и прижалась щекой к широкой спине.
– Стесняешься, милый? – томно протянула я, ощущая ладонями, как напряглись мышцы его пресса. – Хорошо-хорошо! Я иду первой, а ты присоединяйся… когда вещи уложишь, – и, отстранившись, многозначительно кивнула на сумку инститора. – И поторопись, чтобы я не заснула в ожидании десерта…
Генрих рыкнул нечто невразумительное и, присев, принялся запихивать гремящие инструменты в сумку, а я с трудом сдерживала улыбку: теперь охотник точно и носа не сунет в маленькую комнатку! Помахала Забаве и, показав кулак Лежке, словно намекая, что я с ним сделаю, если он заикнётся о других «невестах» Севира, выскочила из номера. На всякий случай я громко хлопнула дверью соседнего номера, а сама, осторожно ступая на носочках, направилась к выходу… Но, почуяв умопомрачительный аромат свежей выпечки, невольно свернула в сторону кухни.
Осторожно заглянула в помещение, обшарила быстрым взглядом кастрюли, над которыми клубились белесые облака, и радостно подпрыгнула при виде огромного противня с румяными булочками, которые так и кричали: съешь меня! Но сделать это мешало присутствие женщины, которая осторожно помешивала что-то скворчащее в глубокой сковороде. Это та, что выдала меня брату и инститору! А, значит, просить о том, чтобы она молчала, бесполезно… Я уныло покосилась на противень и сглотнула слюну. Сдоба пахла сладкой ванилью, а корочка выглядела такой хрустящей… Чёрт, со вчерашнего дня ничего толком не ела!
Решившись, осторожно шагнула на кухню и, прокравшись к припорошенному мукой столу, протянула руку к вожделенной добыче, как вдруг наступила на что-то мягкое. Раздался жуткий визг, и из-под моей ноги в сторону хозяйки метнулось пятнистое создание. Женщина вскрикнула, а я, не удержавшись, покачнулась и, всплеснув руками, вцепилась в противень. Тот накренился, и все эти прекрасные булочки с нежной сахарной корочкой посыпались на меня. Тонкий пронзительный визг перешёл в надрывный собачий лай, загремела выпавшая из рук поварихи сковорода, оставляя на полу коричневый след… И хоть мне удалось устоять, отчаянно захотелось спрятаться под столом и прикрыться этим самым противнем, словно щитом от разъярённой хозяйки, кухня которой за несколько секунд превратилась в помойку.
– Что ты творишь?! – закричала женщина, и ей вторил раздражающий лай мелкой шавки, которая крутилась под ногами. Повариха, недвусмысленно размахивая поварёшкой, уже направлялась ко мне, а я судорожно схватила пару прилипших к противню булочек, да сунула их в карманы: – Беда, а не ведьма! Я полночи оттирала кисель, а теперь…
Я подскочила к ней и быстро прислонила руку к её лицу, забирая воспоминания последних минут. Пятнистая шавка скалилась и бросалась на меня, но благоразумно останавливалась в нескольких сантиметрах от моей ноги. Эх, опять воспользовалась своей силой без договора! Да ещё под носом у инститора… Если не избавлюсь от чужих воспоминаний до того, как мы вернёмся в Крамор, Генрих раскусит меня, и опять нарвусь на штраф! Это при условии, что до того момента не столкнусь с зеркалом. Не спеша убирать ладонь с глаз хозяйки, передёрнула плечами, как вдруг меня осенила озорная идея. Покосившись на разъярённую собаку, мягко улыбнулась ей и, схватив одну из булочку, потрясла приманкой.
