Фрейя натягивает дурацкую улыбку.
– Поздоровайся и скажи, что ты каждый день проходишь мимо и всегда хотела заглянуть. – Это правда. – Скажи, жаль, что пекарни в нашей стране еще не вошли в социальное пространство.
– Знаю, – отвечает мужчина; одной рукой он упирается в бедро, а другая лежит на столешнице из нержавейки, ногти чистые, на одной из костяшек виден след от ожога. – В Дании все по утрам покупают круассаны… видятся с соседями… нравится им это или нет. – Его голос на удивление глубок, он говорит ритмично, тон его прыгает на каждом слове, будто он постоянно чему-то удивляется.
– Смейся, – вставляет Руби. – Громче. Прикоснись к своим волосам. А теперь тихонько спроси, как давно он тут работает.
– Почти пятнадцать лет, – отвечает продавец.
– Отлично, – говорит Руби. – Он очень обходителен, изобрази смущение. Скажи-ка ему, что он думает обо всем этом фарсе, который происходит в Европе.
Фрейя уже раскрепостилась, а ее собеседник оперся локтями на прилавок.
– Фарс – это одно из моих любимых слов, – отвечает он. – Да, то распад, этот «Брэксит», то воссоединение…
Руби говорит Фрейе, что сказать дальше, дает подробную инструкцию: расширить глаза, как он, показать жестом на готовящуюся поблизости выпечку.
– Лучше бы нам застрять на сдобных булочках!
Теперь уже он смеется над ее самоуверенной глупостью. Фрейя разворачивается, чтобы уйти, и бросает, что зайдет полакомиться позже.
– Нет-нет, их нужно есть, пока горячие, – говорит продавец, хватая одну. – Вот…
Она уходит, а он снова принимается настраивать наушники, лицо у него явно порозовело. Фрейя чувствует, как теплый шоколад тает в бумажном пакете. Над головой гудят автомобили, и внутри ее тоже что-то гудит, так, что она едва слышит свой шепот:
– Поверить не могу, что это сработало.
– Что ж, может, тебе стоит мне довериться, – голос Руби сочится удовлетворением. – Это же не ракетостроение. У этого парня в сети дофигалион публичных диалогов, читай кто хочет.
Фрейя откусывает кусочек булочки, ей не очень нравится, когда Руби корчит из себя самую умную, используя свои возможности по сбору данных. Но мягкая булочка смягчает и чувство вины. Сестра, наверное, считает этот навык важным для выживания.
– Ну, Сандор – это другое дело.
– Не волнуйся насчет него, – говорит веселый голос, он слегка отдается эхом, когда Фрейя проходит через двойную дверь и выходит на лестницу. – Просто прикрой очки волосами, и скоро все останется позади.
Фрейя смотрит на себя в зеркало и заходит в кафе, слегка распушая волосы, чтобы скрыть контуры очков. Придется почти не двигать головой. Сандор, естественно, ждал ее прихода, потому что он тут же появляется в дверях. Он показывает на нее – почти утешительным жестом – и кивает.
– Мы не дадим себя в обиду, – шепчет Руби.
В своем кабинете Сандор усаживает ее в кресло. Она с сомнением медлит, а затем начинает:
– Клиенты…
– Крис разберется с ними. – Сила, стоящая за этими словами, противоречит тому, как он вальяжно открывает окно и делает вид, будто потягивается. Пощипывая бакенбарды, он пододвигает контейнер с ланчем к краю стола. Обозначает зону комфорта, подумала Фрейя. Затем он садится в кресло и говорит, глядя в потолок: – Никогда раньше мне не встречались люди, которые допускают такие небрежные ошибки в игре… – Он делает паузу, чтобы она захихикала, принялась извиняться и оправдываться. В своей голове он уже десятки раз прокрутил этот разговор. Но Руби велит молчать. Добродушие испаряется, и Сандор подходит к окну, будто ему интересно смотреть на ныряющих чаек. – Притвориться больной, чтобы не выйти на работу. Умно, не так ли? – Он держит руки за спиной, так, что локти торчат в разные стороны. Впервые Фрейя замечает, как смешны его старомодные ужимки. – А вы уже подумали над тем, что вам придется сделать, чтобы искупить вину? – Этого достаточно, чтобы Руби вступила в дело.
– Несмотря на все эти разговоры о командном духе вы не слишком-то общительны, да, Сандор? – Она едва сдерживается, чтобы не прикусить язык от шока; как она может такое говорить. Но уже поздно.
Начальник смотрит на нее в упор.
– О чем это вы?
Лицо Фрейи краснеет, но она послушно цитирует то, что диктует ей смартфейс:
– В соцсетях у вас в друзьях какие-то случайные профили. Вы не хотите, чтобы люди знали? Стыдитесь того, что натягиваете сине-желтые гетры и выражаетесь словами вроде «миледи»? – Ей хочется поставить все на паузу и спросить у Руби, какого черта она делает. Глаза Сандора погружаются в черные пещеры гнева. Он ударяет кулаками по столу.
– Я играю один, – он морщится. – Если я захочу поиграть в компании, я найду ее сам. Я охотник. Никто никогда не видит меня.
– Улыбайся, – велит Руби. – Он знает, ты напугала его в тот раз. И он не догадался это скрыть.
Фрейя улыбается. Злость – да, но замешательство? Никогда. Он покраснел, как свекла, и она почти чувствует исходящий от него жар. Кажется, он пытается собраться с духом, вернуть то, что Крис называет «королевскими замашками».
– Полагаю, вы будете утверждать, что лежали дома с опухшей лодыжкой, что вы по ошибке сказали, будто вы в Медиэвиле. Однако я принял меры предосторожности и поговорил с женщиной-привратницей…
Слова щекочут ей уши, и она выпаливает:
– Ой, простите, а вы что, думали, я хочу сохранить работу? – Она колеблется. – Нет же, подавитесь, можете порадовать себя на выходных. Можете… Руби, какого черта?
Сандор не пытается отыскать смысл в этих словах, он и так уже слышал достаточно.
– Идеальная работа, и вы вот так просто швыряете ее в окно. – Он качает головой, хотя Фрейя видит, что он дрожит всем телом. На самом деле он срывается с места и вылетает из офиса сам, а не вышвыривает ее. Фрейя глазеет ему вслед, а затем обращается к Руби:
– Зачем ты велела мне сказать, что я ухожу?
– Потому что ты уже не можешь все это выносить, – говорит голос успокаивающим тоном. Это лучший способ справиться с проблемой: пойти своим путем. К тому же, когда кто-то увольняется, он лишается премии.
Фрейя смотрит на контейнер с ланчем Сандора, на котором красуется торговая марка в лимонно-желтой рамке.
– Но я не могу просто так уйти, понимаешь? – В кабинете тепло. Она срывает фирменный галстук. Голос смартфейса ровный и уверенный.
– Ты ведь хочешь перемен, не так ли? Первый шаг: уйти отсюда. Эта работа тебя сковывала.
От ланча Сандора пахнет тунцом, отвратительный запах кошачьей еды. Он забирается в ноздри, Фрейя закрывает глаза и понимает, что Руби права. Она умница. Из них двоих только Руби всегда знала, по какой дорожке нужно идти по жизни, знала путь к счастью. Фрейя должна довериться ей и набраться смелости для решительных действий. Она оглядывает комнату в поисках чего-нибудь, чем можно было бы поставить жирную точку – и вот она уже оборачивает сэндвич Сандора своим красным галстуком, идет к окну и бросает его чайкам. Они с криками приземляются на бетон, острые клювы разрывают ткань.
