— Щедро! — хохотнул журналист. — А все ли члены семьи с тобой согласны?
— Все, — отрезал дедушка. — И, полагаю, скоро общественность сможет насладиться превосходной статьей под названием «Проклятье кровавых сапфиров» или что-то в том же духе?
— Нет, — Ураган скривился и с аппетитом принялся за свой бифштекс. — Название нужно дать более интригующее, сейчас уже не в моде так в лоб.
Мы переглянулись.
Хотя что уж там — пусть пишет. Бумага, как говорится, все стерпит, а уж всемирная сеть и подавно.
— Ты и вправду не огорчилась тем, что потеряла? — спросил Костя, когда мы вышли из ресторана.
— Мне стало легче, — призналась я. — Да и что бы я делала, став обладательницей особо ценных камней?
— Ты права, — он накинул мне на плечи ветровку, совсем как в тот вечер, когда я сбежала из клиники за пару минут до моего официального освобождения.
Рука Кости задержалась на моем плече, и, ощущая его тепло, я подумала о том, что пришло время отпустить прошлое. Может быть, именно сейчас все только и начинается…
— Ты не против, если я навещу тебя у тети? — спросил он тихо.
— Не против, — ответила я и вовсе едва слышно. И улыбнулась.
* * *
В странном багровом свете лицо Ника было пугающим. Но я знала, что он боится меня. Он отступал, а я шла на него, сжимая в руке неизвестно как взявшийся там нож.
— Ты пытался убедить всех, что я — опасная сумасшедшая? Так вот, ты совершенно прав! Именно так все и есть!
Слова срывались с потрескавшихся губ сами собой и были совершенно чужими.
— Ты чокнутая! — выкрикнул Ник мне в лицо.
— Я — чокнутая! — подтвердила я.
«Убей его! Убей их всех! Мы должны остаться с тобой вдвоем. Ты и я»
Голос набатом звучал в голове, отдавался в висках: «Убей! Убей! Убей!»
Ник бросился на меня, пытаясь обезоружить, но я с неожиданной ловкостью увернулась и толкнула его в грудь.
Странно, я ощущала себя вышедшей на охоту кошкой. Почему бы не поиграть с глупой мышью? С мышью, которую все равно ждет мышеловка. С мышью, которой так или иначе придется умирать.
«Выпусти меня! Я хочу посмотреть!»
Кофр с куклой стоял в коридоре, и я быстро открыла его, давая Гретхен возможность насладиться зрелищем.
— Не трогай ее! Это мое! — Ник схватил металлическую гантель и двинулся на меня.
«Убей его!» — прошептала Гретхен довольно.
Гордость переполняла меня и входила в кровь адреналином. Гретхен выбрала меня! Меня! И вместе с ней мы вершим людские судьбы.
Вот и Ник вдруг остановился, лицо его исказилось ужасом, словно он увидел за моей спиной нечто чудовищное.
«Убей!»
Он понял, что умрет. Я видела панику, бьющую из его сапфирово-синих глаз. Шаг за шагом он отступал все дальше.
— Остановись, сумасшедшая! Ты даже не представляешь, какое богатство у нас в руках. Хочешь, я разделю его с тобой?
Глупец! Неужели он действительно верит, будто меня интересуют деньги?
Нет. Час настал. Я вдруг поняла, что мне не нужен даже нож, и бросила его на пол, а потом подошла к Нику, приблизившемуся спиной к открытому окну, и что есть сил толкнула.
Все мы летали во снах. Пусть он ощутит, что такое летать в реальности!..
И в этот миг, прежде чем упасть спиной в распахнутое навстречу ему небо, Ник метнул свое оружие, а в ушах у меня раздался ужасный крик. Такой сильный, что, кажется, лопнули барабанные перепонки. Двойной крик — со стороны окна и из комнаты.
* * *
Я вскочила на кровати, жадно хватая открытым ртом воздух.
Ужасный крик, кажется, до сих пор звучал в ушах, сводя с ума, мешая думать.
Что это было? Опять чудовищный сон? Сколько же это будет продолжаться?
Постепенно гул в ушах стал стихать, и сквозь него просачивались мирные звуки — дедушкин храп, отдаленный шум машин…
Я встала с кровати и подошла к окну.
Как же я устала! После кошмара тело было сковано слабостью, а ноги едва повиновались, поэтому я медленно осела у батареи. Легкий ветерок, долетавший из окна, нежной рукой касался волос, словно успокаивал.
— Глупости, какие глупости! — бормотала я тихо, чтобы не разбудить дедушку. — Ника убил Клаус. Убил, выкрал сапфиры и скрывается теперь от полиции. Я ни при чем! Совершенно ни при чем.
Опершись на батарею, я попыталась приподняться, а пальцы нащупали за пластинами что-то странное.
«Не нужно это брать! Не нужно!»
Однако рука, словно сама собой, уже тащила из-за батареи небольшой мешочек с чем-то довольно длинным и узким.
Я закусила губу, не чувствуя ни боли, ни соленого вкуса крови.
Я не хочу знать, что там, внутри.
Но проклятые пальцы уже развязывали стягивающие мешок шнурки.
На колени мне выпал нож. В точности такой же, как во сне, а еще два крупных странных камня. В свете луны я увидела, что они прозрачные, безмятежно-синего, глубокого цвета.
Этого не может быть!
Я не хочу в это верить!
Дрожащими руками я засунула камни подальше в батарею. Дай бог, их никогда не найдут, а если и найдут, пусть это произойдет очень не скоро, когда-нибудь в другой жизни.
Нож я тщательно протерла рукавом пижамы, затолкала в щель между стеной и шкафом.
Ну вот и все.
Очень хотелось курить, но сигарет, конечно, не было.
Пора вернуться в кровать и крепко-накрепко зажмуриться, потому что сейчас я наверняка снова вижу страшный сон.
Завтра я проснусь — и ничего этого не будет. Настанет новый день.
Дрожа, словно в лихорадке, я легла в кровать и завернулась в кокон одеяла. Я гусеница, маленькая несчастная гусеница, но надо только подождать — и все обязательно изменится.
Уже завтра.
Завтра будет новый день.
