Через какое-то время сидящие за столом миссис Плитивер перестали слушать Отулиссу и снова заговорили о своем.
Гильфи обернулась к Сорену и тихо шепнула ему на ухо:
— Ты заметил, что в столовой нет ни Эзилриба, ни остальных членов парламента?
Сорен кивнул.
— Великие дела? — усмехнулась его подруга и подмигнула одним глазом.
Сорен заволновался. Гильфи явно что-то задумала! Что ж, ему давно хотелось отвлечься. Жизнь Сорена потихоньку вошла в привычное русло, хотя, разумеется, уже не могла быть прежней после того, как он понял, кто заманил Эзилриба в Дьявольский Треугольник!
Его собственный, его родной брат поклялся убить его!
Сорен часто думал об этом. Днем и ночью его преследовал образ Клудда, улетавшего прочь в своей плавящейся металлической маске, дико визжа на весь лес: «Смерть Нечистым! Смерть Сорену!»
«Мой родной брат. Мой родной брат стал Металлическим Клювом и поклялся убить меня!»
После завтрака совы покинули обеденный зал и отправились по своим дуплам. Снаружи бушевала вьюга, небо побелело от снежной круговерти. В такую же снежную ночь Сорен с Гильфи, Сумраком и Копшуей впервые очутились на Великом Древе.
Когда четверо друзей и Эглантина, сестра Сорена, остались одни, Гильфи негромко сказала:
— Я уже сказала Сорену, а теперь повторю для всех — происходит что-то очень важное.
— Откуда ты знаешь? — спросил Копуша.
— Ни один из членов парламента не присутствовал за завтраком. Значит, у них ответственное совещание.
— Наверное, готовятся к войне! — ухнул Сумрак. — Бьюсь об заклад, нас с вами поставят во главе дивизий!
— Жаль тебя разочаровывать, Сумрак, но война тут ни при чем! — отрезала Гильфи.
Сумрак и в самом деле был разочарован: он обожал сражаться: невероятное проворство вкупе с боевой яростью делали его несравненным воином.
— Речь идет не о войне, — повторила Гильфи. — Все дело в магнетизме!
— Великий Глаукс! — простонал Сумрак. — Что за скучища! Можно подумать, нам мало лекций по магнетизму от Отулиссы!
— Это очень важно, Сумрак. Мы должны как следует изучить этот предмет, — возразил Копуша.
— В этом-то все и дело, — заговорщически прошипела Гильфи. — Этот предмет — скрытень.
— Скрытень? — хором ухнули остальные.
— Так называют запрещенные знания!
— Запрещенные знания? Этого не может быть, Гильфи! — воскликнул Сорен. — Наверное, ты ошиблась! На Великом Древе нет никаких запретов! Это не в обычае Ночных Стражей. Они никогда не запрещают науки, а напротив, стараются дать нам как можно больше знаний!
— Возможно, раньше так оно и было, но сейчас кое-что оказалось под замком, — упрямо ответила Гильфи.
— Мне это не нравится! — отрезал Сорен. — Я против того, чтобы что-то объявлялось скрытней и пряталось под замок!
— Я тоже, — бухнул Сумрак.
Копуша моргнул, потом еще раз — очень медленно, как делал всегда, когда что-то обдумывал, а потом сказал:
— Да, я тоже считаю недопустимым прятать знания от молодежи. Только представьте, что было бы, если бы Отулиссе запретили читать книгу про Дьявольский Треугольник! Тогда бы мы никогда не освободили Эзилриба!
— Я считаю, надо пойти и прямо заявить им об этом! — подала голос молчавшая до сих пор Эглантина.
— Прежде чем что-либо предпринимать, — решительно заявил Сорен, — нужно убедиться, так ли это на самом деле.
— Значит, лезем в корни, Сорен? — уточнила Гильфи.
— Про скрытень ты тоже там узнала?
Гильфи кивнула. Она выглядела слегка смущенной, поскольку Сорен вынудил ее открыто признаться в таком неблаговидном занятии, как подслушивание заседаний парламента.
Толщу ствола Великого Древа Га'Хуула прорезали тысячи узких ходов, и несколько месяцев тому назад, когда страдавшая бессонницей Гильфи в очередной раз отправилась бродить по его бесконечным коридорам, сычик-эльф наткнулась на очень странное место под корнями Древа.
По какой-то необъяснимой причине древесина ствола там настолько истончилась, что каждое слово, сказанное в расположенном выше зале заседаний парламента, эхом отдавалось в корнях дерева.
Попасть эту в подземную часть было делом очень сложным: огромные корни Великого Древа тесно переплетались между собой.
Однако после долгих поисков, друзьям все-таки удалось найти отличное местечко, откуда можно было без помех подслушивать заседания парламента.
— Я так волнуюсь! — затараторила Эглантина, от нетерпения подскакивая на месте. — Я тысячу раз слышала ваши разговоры про эти корни, но еще ни разу не бывала под землей! Скорее бы туда попасть!
Повисло неловкое молчание.
Четверо друзей неуверено переглянулись.
— Даже не думайте избавиться от меня! Не бросайте меня, слышите? Это нечестно, — дрожащим голоском прошептала Эглантина.
— Просто не знаю, — покачал головой Сорен, глядя на сестру. — Во-первых, ты должна поклясться, что ни слова не скажешь Примуле!
Примулой звали лучшую подругу Эглантины, от которой у нее не было никаких секретов.
— Не скажу, клянусь! И вообще, не будь меня, не было бы и всей этой истории с магнитами!
Это была правда. Если бы не Эглантина, которую Чистые насильно заточили в склепе разрушенного замка, подвергая одурманивающему воздействию крупинок, друзья никогда бы не вышли на след Эзилриба.
— Ладно, — сдался Сорен. — Но помни — никому ни слова! Обещаешь?
— Обещаю! — торжественно кивнула юная амбарная сова.
ГЛАВА IV
«Шмякала я на ваш скрытень!»
— Никогда не поверю, что обучение юных и впечатлительных совят таким сложным материям может принести хоть какую-то пользу, пусть даже в самой отдаленной перспективе. Высший магнетизм — дело темное. Мы сами только-только начинаем постигать его, — говорила Вислошейка, преподавательница гахуулогии.
Пятеро друзей, устроившись в древесных корнях, внимательно внимали парламентским дебатам.
Сорен просто лопался от возмущения. Высший магнетизм, несомненно, был делом необычным, особенно по сравнению с гахуулогией, считавшейся самым занудным предметом на всем Древе. Хотя вообще-то гахууология была важна, поскольку давала знания о жизнедеятельности Великого Древа и учила, как сохранить его здоровым и цветущим, но скука на уроках царила невыносимая!
Между тем в парламенте мнения разделились. Вислошейка и Элван стояли за скрытень, тогда как Эзилриб и кузнец Бубо горячо выступали против. Стрикс Струма колебалась.
Внезапно пятеро друзей поняли, что под корнями они уже не одни. В самом темном месте их убежища шевельнулась чья-то тень, и малого — молодые совы оцепенели от страха. Потом разом повернули головы в одну сторону. Это была Отулисса!
