Бенни и Кошка бродят рядом и стараются понять, как обстоят дела. Те, от которых пахло пожаром, ушли, а без них вроде бы ничего опасного. Пахнущие пожаром исчезли, но то, что осталось, тоже пахнет, прямо сказать, не особенно.
Бенни тихонько заскулил. Кошка навострила уши и посмотрела ему в глаза. Бенни поскулил опять, постарался, чтобы вышло пожалобней. Я очень хочу есть. Люди иногда это понимают, а насчет кошек – неизвестно. Похоже, и кошки что-то соображают. Кошка особенным образом махнула хвостом и медленно повела головой. По дуге, как будто у нее устала шея. Бенни истолковал эти странные движения так: иди за мной.
Я уже неплохо понимаю кошачий язык, подумал он с гордостью.
Кошка направилась к своему прицепу, запрыгнула в дверь, моментально развернулась и высунула голову. Бенни остановился в нерешительности, но она издала звук «мр-р-р-р» – очевидное приглашение. Что еще может означать это «мр-р-р», кроме как «заходи, не бойся, я разрешаю»?
Он с опаской взбежал по лесенке и заглянул в вагончик. Кошка была права – Хозяева нисколько не рассердились на незваного гостя. Наоборот – погладили Бенни, потом погладили Кошку. Поговорили о чем-то между собой, и Бенни различил хорошо знакомое слово – «ЕДА».
Хозяева поставили на пол две миски и положили в них что-то из баночки. Очень похожа на ту, из которой давали еду Бенни, только нарисована не собака с длинными ушами, а малосимпатичная кошка. Понятно – еда для кошек. Откуда у них еда для собак, ведь у них же кошка. Бенни понюхал – не то. Пахнет неправильно. Чихнул – и Хозяева засмеялись.
Кошка ела неторопливо, потряхивая головой, словно взвешивая и оценивая то, что ей предстоит проглотить. Потом оторвалась от миски и посмотрела на него с недоумением. Ну ладно. Он осторожно взял кусочек, положил на пол, рассмотрел и снова взял. Не особенно вкусно, но есть можно. Он был очень голоден, настолько голоден, что съел все подчистую, вылизал миску, а когда хозяева дали добавку, съел и добавку.
Поев, Бенни и Кошка забрались под стол. Бенни лег на бок, а Кошка свернулась клубочком, прижалась к его животу и тут же начала вибрировать и мурлыкать. Звук довольно приятный, и Бенни пожалел, что он так не умеет.
Хозяева по очереди почесали Бенни за ухом и ласково с ним поговорили. Хорошие Хозяева у этой Кошки. Вот бы они теперь были и его Хозяева. Мало ли что – а вдруг Хозяин и Хозяйка не вернутся? Хорошо бы… А почему бы и нет? В этом странном мире все может быть.
* * *
– Вернись!
Вопли Дональда все дальше и все тише. Не успел он прийти в сознание, как на нее посыпались такие проклятия, что Майвор даже удивилась – она и предположить не могла, что у него есть в запасе подобная лексика. Она зажала уши и отвернулась, не стала смотреть, чем занимается Джимми.
И только когда они с Джимми пошли прочь, Дональд начал умолять ее вернуться. Призывал вспомнить проведенные вместе годы, как хорошо им было, как много он для нее сделал. Она уже готова была вернуться, но человек из Ларами протянул ей руку.
– Follow me, honey.
Как хорошо, что он сказал это по-английски. Внезапно все стало реальным и возможным. Майвор взяла его руку и пошла за ним. Ругательства стихли. Дональд повторял одно только слово: «Вернись, вернись…» Все тише и тише – не только из-за расстояния, с внезапным холодком поняла Майвор. Из-за кровопотери. Он истекает кровью.
Она никогда не думала, что способна сделать то, что сделала. И никогда бы не решилась, если бы ее внезапно не осенило: здесь нет Бога. Тихо и пусто. И надо выбирать – продолжать жить в этой пустоте или единственный раз в жизни попытаться воплотить в реальность многолетнюю мечту. Дать волю душе и телу.
Рядом с ней идет Уилл Локхарт. Тихо позвякивают шпоры, от него пахнет песком пустыни, солнцем и кожей. И немного лошадью. Она посмотрела ему в глаза и встретила взгляд добрых, честных и наивных голубых глаз.
При чем тут Уилл Локхарт? Надо забыть про Уилла Локхарта – мстительного и не особенно симпатичного субъекта. Рядом с ней идет Джеймс Стюарт. Джеймс Стюарт, и никто иной.
– Джеймс… – полуутвердительно, полувопросительно прошептала Майвор.
– Называй меня Джимми, – он слегка пожал ее руку. – Меня все зовут Джимми.
– Да… я знаю. Джимми?
– Да, Майвор?
– Куда мы идем?
– Какая разница?
Она посмотрела на горизонт. Они идут не к лагерю, а в противоположном направлении. Прочь от людей. Наедине с Джимми Стюартом, и здесь никого нет. В глубине души Майвор понимает, что это не может происходить, что эту потрясающую реальность создала она сама.
Но какое это имеет значение? «Какая разница», как сказал Джимми. Если Дональд уверился, что все происходящее он видит во сне, и пытался всеми силами проснуться, то у нее нет никакого желания просыпаться. Сбывшаяся мечта – надо быть идиоткой, чтобы сомневаться в ее реальности.
Она остановилась, и тут же как по команде прекратилось звяканье шпор. Они посмотрели друг на друга. И что же, насколько может быть реальной фантазия? Она шагнула к нему, закрыла глаза и подняла голову для поцелуя. И он поцеловал ее. Господи, никакая это не реальность, не станет же Джеймс Стюарт… – но она не успела сформулировать эту неприятную мысль, потому что он обнял ее и она перестала вообще о чем-либо думать.
Они помогли друг другу раздеться. Майвор легла на спину на плотную, но мягкую траву и широко раздвинула ноги. Он встал на колени между ее ног. Она посмотрела на его вставший, перевитый голубыми венами член, перевела взгляд на собственный бледный и вялый старческий живот, на свисающие по сторонам груди, и у нее чуть не брызнули слезы. Пришлось зажмуриться.
Этого не может быть.
Мечтала ли она когда-нибудь о таком, рисовала ли картины соития с Джеймсом Стюартом? Нет. Физическая сторона любви в ее фантазиях отсутствовала. Когда он раздевал ее, когда его руки ласкали ее грудь и ягодицы, ей показалось, что да, так и должно быть. Но сейчас, когда она чувствовала, как его рука нащупывает вход в ее пересохшее влагалище, вдруг поняла – нет! Ей хотелось совсем другого…
Джимми Стюарт плюнул на пальцы, провел рукой между ног, и все-таки ему удалось в нее войти.
Ой…
Да, да. Время покажет, что все это значит, а пока… как давно это было, очень и очень давно… и как приятно ощущать эти мягкие, горячие толчки, этот скользящий жар в промежности, слышать все учащающееся дыхание. Она обхватила руками его спину и широко раскрытыми глазами смотрела на его лицо. Джимми Стюарт. Голубые глаза, голубое небо.
Но через несколько секунд – стоп. Будто замок щелкнул, и дверь захлопнулась. Она мечтала не об этом.
Майвор никогда не была особенно сексуальной. Может быть, она и наивная дура, но ее картина романтической любви совсем иная. Как в журнале «Аллерс»: влюбленные обнимаются, он нежно ее целует – и точка. Точка, точка, точка. Самое большее – изящная метафора, что-нибудь вроде «истомленные жаждой, они припали к роднику наслаждения».
