— Этот что ли, — Брунхильда взглянула на Сыча, — да ничто, пусть сохнет, может хоть мыться научится.
Сыч смотрел на девушку печально.
— А ты что же это, в девки подалась? — поинтересовался Ёган.
— А ты чего спрашиваешь? Горишься, что ли, может жениться, по второму разу надумал, как от старой жены сбежал?
— Да просто интересно же, — отвечал Ёган, заметно конфузясь.
— А раз интересно так копи деньгу да приходи, — с вызовом подбоченилась Брунхильда, — я тебе за ночь всё расскажу. Что захочешь.
— Да я просто спросил, — как то съёжился Ёган. — так, для разговора.
— Ну, раз просто для разговора, то пошла в кабак я, потому что папаша мой за муж хотел меня выдать, за слюнявого. Да не пошла я, уж лучше тут на спине работать, чем об коровьи дойки всю жизнь руки ломать.
— А батька то не прибьёт тебя? — спросил Ёган.
— С чего же прибивать, когда он у меня на новый чан для пива деньгу просит.
— Вона как оно! — Искренне удивлялся слуга коннетабля.
— Придёшь ко мне в замок, сегодня вечером? — спросил солдат, любуясь красавицей. — У меня и перина и простыня есть.
— Так приду, чего же не прийти к красивому мужчине раз у него перина имеется, — отвечала Брунхильда, кокетливо, и добавили уже по деловому, — только вы деньгу приготовьте.
— Деньгу? — Усмехнулся Волоков. — А по любви не придёшь?
— А по любви нехай вам благородные дают, — нагло отвечала девица, — слыхала я, они вас бесплатно привечают, а я так за десять крейцеров приду.
— Десять крейцеров! — Возмутился солдат. — И даже скиду как старому знакомцу не сделаешь?
— Может, кому другому и сделала бы, да не вам уж точно.
— А что не мил тебе я?
— Так может и поболе других мил, да люди говорят, что у вас одних коней на сто талеров, а вы скидку у бедной девки просите.
— Ладно, — улыбался Волков, — приходи перед ночью, будет тебе десять крейцеров. Спросишь у стражников, где меня искать.
— Да уж найду, авось не дура. — Пообещала Брунхильда.
Слабость то отпускала его, то снова накатывала. Долго в трактире он не просидел, поехал в замок, с ним поехал и управляющий.
— Не было случая сказать, — начал Крутец, — но я очень рад видеть вас в добром здравии.
— Не такое уж оно и доброе, — отвечал Волков, чувствуя головокружение, — ну да ничего, окрепну со временем, вы разберитесь с трактиром, раз в день заезжать, что бы забрать выручку это не дело.
— Знаю, поэтому хотел попросить вашего монаха, он добрый верующий, воровать не будет. Да и считает хорошо и вести бумаги сможет.
— Прекрасно вы придумали, — съязвил солдат, — молодому монаху в кабаке, где под вечер девки на столах пляшут голыми, самое место.
А Крутец продолжал, не замечая иронии:
— Комиссия закончила опросы, сейчас господа аудиторы пишут отчёт, через два дня всё будет готово.
— Господин управляющий, — влез в разговор Ёган, чего раньше не бывало, — господину коннетаблю нездоровится, в седле сидит, качается, весь белый, может потом, донимать его будете?
— Ах, ну-да, ну-да, — Крутец поклонился и отстал.
По ступенькам Ёган и сыч Волкова почти тащили. Сам он почти не мог опираться на левую ногу. Ёган руководил, и упрекал солдата, Сыч кряхтел да молчал. Насилу справились.
Волков рухнул лицом в перину, а Ёган стал тянуть с него сапоги, да так что бы нога не сильно болела, пока стягивал, коннетабль Рютте уже заснул.
Глава двадцатая
Утром он чувствовал себя еже лучше, нога, конечно, болела, но к этому он, кажется уже начал привыкать. А вот немощь, немощь, а не боль время от времени приводила его в ярость. Он валялся в перине, ощущая лёгкий утренний голод, когда в дверь постучали настойчиво и сильно:
— Кто там, входите. — Крикнул солдат.
И в покои вошёл барон. Волков думал было встать, но барон не дал, придержал его рукой:
— Лежите, друг мой, лежите, я зашёл спросить о здоровье, видел, вчера вас под руки вели.
— Жив, барон. — Отвечал солдат.
— Вот и хорошо. А что за грязный тип был с вами? Он ходит по моему замку, распоряжается здесь.
— Вы о новом управляющем?
— Да нет, этого юношу я узнаю, я про другого, мрачный тип, что распоряжается моими стражниками.
— А, вот вы о ком, так это Сыч!
— Да, кажется, его так и кличут, а что он делает в моём замке?
— То же что и все, он работает на вас. Причём работает отлично.
— Уж больно опасный на вид, разбойник или душегуб, не меньше.
— Да, вида он разбойничьего, но дело своё он знает. Уж поверьте.
— Вам он нужен?
— И мне, и вам, барон, вурдалак-то ещё не пойман. Нам нужно его поймать, — говорил солдат, — сегодня отправлю Сыча поспрашивать, не пропадал ли кто в деревнях, пока меня не было.
— Вам бы полежать, Яро, уж больно мы волнуемся все за вас.
— Лежа дела делать могут только трактирные девки. А нам нужно вурдалака поймать.
— Я прикажу жарить вам свинину каждый день, и пиво, друг мой, пиво вернёт вас к жизни.
Сев на коня, солдат понял, что далеко не уедет, и велел Ёгану запрячь телегу. Он вообще то и не собирался ехать, думал, что сержант съездит сам. Но когда сержант узнал, что ехать нужно за ведьмой, он сразу переменился в лице и сказал:
— Господин, я то, конечно, поеду, но вот люди наши к ней в дом со злом не пойдут.
— Что? — Не понял Волков. — Почему это?
— Боятся, господин, сила у нее большая.
— Что за глупости? Какая еще сила? Ты ее видел? Ее щелчком убить можно.
— Убить то да, можно, но вот проклясть или сглазить она успеет.
Волков не без удивления смотрел на огромного седеющего мужа с усами, воина в кольчуге и при мече, в начищенном шлеме и не верил, что это говорит он.
— Сыч, — крикнул солдат.
— Да, экселенц.
— Ты-то ведьм не боишься?
— Как-то жгли мы одну. С тех пор бояться — не боюсь, но отношусь осторожно. Неплохо бы попа какого-нибудь с собой взять, а лучше двух. Мы без попов за ведьмой не ходили.
Это было еще одним разочарованием, Волков перевел взгляд на Ёгана, и тот сразу высказал свое мнение:
— Держаться надо от них подальше — вот, что я скажу. Ведьмы — они бабы очень паскудные, а наши так особенно.
— Ты, что, многих ведьм видел? — Спросил Волков.
— А мне многих и не надо, нашей достаточно. Потому что, вот как оно бывает… — собрался что то рассказать Ёган.
