«Интересно у нее проходит траур, — подумал он и еще подумал, разглядывая ее. — Да, двадцать лет назад она была ослепительно красива».
И еще он понял, что вдаваться в воспоминания об умерших детях она не будет. Уж слишком много белил и румян было у нее на лице.
— Ужин скоро будет, — глядя на Волкова большими серыми глазами, говорила госпожа Анна. — Вы голодны?
— Если скажу «нет» — совру, я едва позавтракал, пообедать не успел, было много дел сегодня.
— Я видела, когда вы выезжали из аббатства.
— Да, я был у аббата. Зря съездил.
— А что вы хотели от аббата?
— Хочу устроить проверку всего хозяйства фон Рютте. Люди поговаривают, что его управляющий его обворовывает.
— И не удивительно, — вдруг жестко сказала фрау Анна. — Рютте болван и пьяница, он и понятия не имеет, как вести хозяйство, и, конечно же, его обворовывают.
— Возможно вы и правы, — Волков развел руками. — Но теперь я его коннетабль, и я должен навести порядок в его баронетстве.
Солдат был чуть-чуть ошарашен раздражением, с каким хозяйка говорила о бароне, а она сидела, теребила манжет на рукаве и продолжала:
— Его феод худший в графстве.
— Надеюсь, что мне удастся это исправить. Только вот аббат отказался мне помочь. Видимо, не вы одна недолюбливаете фон Рютте.
— В нашем графстве нет людей, которым бы нравился этот олух.
Слуга принес красивые, стеклянные бокалы, разлил в них вино, после тоста вежливости Волков попробовал. Вино было неплохим.
— И что же вы собираетесь делать? — спросила госпожа Анна, принимая тост и отпив вина.
— Не знаю, придется проводить аудит своими силами.
— Вы же воин, неужели вы справитесь с цифрами?
— Когда-то я был ротным писарем и ротным казначеем. Кое какой опыт у меня есть. Вот только не знаком я с тонкостями ведения хозяйства.
Он почему-то понадеялся, что сейчас эта красивая женщина предложит ему помощь, но та только отпила вина и спросила:
— А что ваши люди делают у дороги рядом с болотом? Там ведь ваши люди?
— Да, мои, — солдат замолчал, не зная, как бы объяснить ей, чтобы это не выглядело глупостью. — Понимаете, там бродит один… даже не знаю, как его назвать…
— Человек, — предложила фрау Анна.
— Ну да, человек, — согласился Волков. — В общем, он напал на меня, когда я был один и возвращался от лекаря, как коннетабль, я должен его найти и повесить, чтобы другим неповадно было.
— А я знаю, где он прячется, — вдруг произнесла женщина.
— Знаете? — искренне удивился солдат. — То есть вы его видели?
— Дважды. После того, как убили моего сына, я плохо сплю, — она встала и пригласила Волкова. — Пойдемте.
Солдат поставил бокал на стол и пошел вслед за женщиной. Они поднялись на этаж выше, там были покои госпожи, но в них они не задержались, солдат шёл сзади неё по лестинце и не отрывал взгляда от крепкого и соблазнительного стана госпожи Анны под тонким шуршащим шёлком, так поднялись ещё выше, на крышу донжона, и подошли к зубчатой стене.
— Видите тот остров в болоте, — женщина указала рукой. — Вон он, с березами.
— Вижу.
— Я дважды видела, как этот человек возвращался туда.
Солдат глядел на остров, а сам думал о том, что от этой женщины пахнет просто великолепно. Солдат смотрел на неё и невольно сравнил ее с дочерью барона. Он даже на секунду забыл, зачем они здесь стоят, и, придя в себя, сказал:
— Обязательно проверю это. Завтра же.
— Он возвращается с рассветом. Один раз нёс что-то.
— Вы разглядели это? Отсюда? У вас хорошее зрение.
— У меня всё хорошее, здоровьем бог не обидел, — отвечала фрау Анна, глядя ему прямо в глаза.
— Бог не обидел вас не только здоровьем, но и красотой, и умом.
— Да, это так, — спокойно произнесла фрау Анна. — Ни здоровьем, ни красотой, ни умом Господь меня не обделил. А вот со всем остальным у меня не так хорошо.
Она замолчала, но в этом молчании осталась недосказанность. Солдат тоже молчал, он знал, чем господь ее обделил.
— А как ваше здоровье? — спросила женщина.
— Монахи говорят, что рука восстановится, хотя прежней уже не будет, а хромота… от нее, наверное, мне не избавиться никогда. Лекари говорят, что со временем она уменьшится и будет не так заметна, но не более того.
— Она вас не портит, я ее почти не заметила. Мой граф… — она случайно сказала «мой» и тут же исправилась. — Наш старый добрый граф тоже чуть прихрамывал, на турнире под ним убили коня, он рухнул и сломал графу ногу, и ничего… Впрочем, пойдемте, ужин, наверное, уже готов.
Они спустились в залу, ужин, действительно, был уже готов, и стол был уже накрыт. Солдат с удивлением увидел блюдо, которого здесь не должно было быть.
— Это рис? — он указал на блюдо.
— Да, — улыбнулась госпожа Анна. Она была удивлена тем, что он знает это блюдо. — Вы его пробовали?
— Да, я почти два года провел на юге, там, в портах, сарацины — купцы часто его готовят, да и местные употребляют.
— Вас ничем не удивишь. А что вы делали на юге?
— Воевал, — солдат не хотел распространяться. — А что обычно ещё делают солдаты?
Но фрау Анне было интересно:
— Неужели там тоже были еретики?
— Нет, еретиков там не бывает. Просто муниципия Верго подняла восстание против окрестной знати. Фриза и фризийские нобили поддержали знать. Нас наняли фризийцы, полтора года мы воевали за них, но у них кончились деньги, и тогда нас нанял дож Верго, у него всегда водилось золото, мы стали сражаться за него.
— Неужели так можно? — удивилась госпожа Анна.
— Конечно можно, заказчик нам не сеньор, и мы ему не присягаем. Если он не исполняет контракта, то капитаны и ротмейстеры собирают совет и объявляют заказчику, что больше мы ему не служим. Это значит, что мы свободны и вправе наняться к другому заказчику, — вспоминая что-то, Волков улыбнулся.
— Судя по всему, вам нравились те времена?
Они уселись за стол, слуга подвинул стулья госпоже, а потом и солдату.
— Я был молод, — продолжал Волков. — Война не казалась мне работой тяжёлой, вокруг меня было солнце, море, много зелени, вино было дешёвое, еда вкусная, и платили нам неплохо.
— А женщины? Говорят, женщины на юге горячи?
— Женщины там действительно горячи, но вот таких красавиц как вы, я там не видел.
Фрау Анна чуть покраснела:
— Вы мне льстите.
— Нисколько, я говорю правду.
