Эли кивнул на занятую сторону комнаты:
– А ты рано явился.
Виктор пожал плечами:
– Семья лучше всего в малых дозах.
Эли не знал, как на это ответить, поэтому ничего не сказал. Между ними повисла тишина, а потом Виктор покачал белобрысой головой и спросил:
– Есть хочешь?
* * *
Виктор поддел вилкой еще один кусочек брокколи.
– Так что ты изучаешь?
Они сидели в большом обеденном зале на территории кампуса.
– Медицину, – ответил Эли.
– Ты тоже? – Виктор наколол кусочек говядины. – А что привело тебя в дисциплину? – Его глаза вспыхнули, и Эли почувствовал себя… открытым. Было непривычно сидеть под этим бледным взглядом. Не столько любопытным, сколько острым.
Эли уставился в свою тарелку.
– Как и большинство, – ответил он. – Думаю, это призвание. А ты?
– Показалось, что это очевидный выбор, – сказал Виктор. – Я всегда хорошо разбирался в математике и естественных науках, во всем, что можно перевести в уравнения, причины и следствия, в абсолюты.
Эли накрутил макароны на вилку.
– Но медицина не придерживается абсолютов. Жизнь не является уравнением. Человек больше, чем сумма частностей.
– Разве? – спросил Виктор. Выражение его лица было спокойным, голос – ровным.
Это сводило с ума – Эли так привык разоружать людей, уговаривать их посылать ему эмоциональные сигналы, давать хоть что-то, против чего можно играть.
Но Виктор играть не собирался.
– Конечно, – настаивал Эли. – Сами части – мышцы, органы, кости, кровь – составляют тело, но не человека. Без божественной искры, без души, он лишь мясо.
Виктор неодобрительно щелкнул языком:
– Так ты набожный.
– Я верю в Бога, – уверенно сказал Эли.
– Ну, – заявил Виктор, отталкивая свою тарелку. – Ты можешь жить на небесах. Я возьму себе земную сферу.
Какая-то девушка плюхнулась рядом с Виктором.
– Ну-ка, кто у нас тут? – Она легко взъерошила его светлые волосы, явно не в первый раз. Интересно. Виктор вряд ли любил случайные контакты, но не отстранился, а лишь скучающе улыбнулся.
– Энджи, – сказал он, – познакомься с Эли.
Она просияла улыбкой, и Эли почувствовал себя как зеркало, повернутое к солнцу, наконец появился источник света, который он мог отражать.
– Мы только что обсуждали место Бога в медицине, – сказал Виктор. – Хочешь высказаться?
– Я пас. – Она стянула кусочек брокколи с его тарелки.
– Воровать еду грубо.
– Ты никогда не доедаешь. Разве твои родители не рассказывали, как полезно есть овощи?
– Нет, – мягко ответил Виктор, – они велели мне раскрыть свою психику и понять свой истинный потенциал. Про овощи речи не было.
Энджи бросила на Эли заговорщический взгляд.
– Родители Виктора – гуру тренингов.
– Родители Виктора, – поправил Виктор, – бумагомаратели.
Энджи рассмеялась, тихо и ласково.
– Ты иногда такой чудак.
– Только иногда? – спросил Виктор. – Надо лучше стараться. – Его голубые глаза остановились на Эли. – Нормальность переоценивают.
Эли напрягся, но это напряжение на лице не отразилось. «Нормальность переоценивают». Сказано тем, кому не приходится так усердно над этим работать. Кому не нужна нормальность, чтобы выжить.
Виктор прочистил горло.
– Энджи – самое яркое светило в нашем инженерном отделе.
Она закатила глаза:
– Виктор слишком горд, чтобы хвастаться, но он лучший в своей группе.
– Но ты еще не в курсе, – заметил Виктор. – Эли собирается составить мне конкуренцию.
Энджи с интересом посмотрела на Эли:
– Правда?
Эли улыбнулся:
– Сделаю все возможное.
XXI
Два года назад
ЭОН
– Ты был прав, – сказал Стелл.
Эли поднялся со своей кровати.
– Постарайся не так сильно расстраиваться.
– Мы подняли все убийства в том же стиле исполнения, а затем прогнали их через нашу систему, чтобы посмотреть, есть ли у кого-нибудь из жертв маркеры ЭО. – Стелл протянул лист бумаги через щель в стене. – Знакомься, Джастин Гладуэлл.
Эли посмотрел на скудный профиль: мужчина лет тридцати с двухдневной щетиной.
– Застрелен почти год назад. Способности неизвестны. Его даже не было на нашем радаре.
– Они тебя опережают, – сказал Эли, раскладывая три профиля на своем столе. Джастин Гладуэлл. Уилл Коннелли. Хелен Андреас. – Поздравляю. Похоже, у вас появился новый охотник.
– А у тебя подражатель, – огрызнулся Стелл.
Эли слегка ощетинился. Его не волновала идея суррогата.
– Нет, – возразил он, разглядывая ряд трупов. – Я бы скорректировал их смерти. Чтобы они выглядели… органичнее. Этот человек… – постучал он пальцами по столу, – озабочен чем-то другим.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, – ответил Эли, – что убийца явно считает казни необходимыми, но я сомневаюсь, что это его единственная цель.
– Нам нужно найти этого человека как можно скорее, – сказал Стелл.
– Вы хотите, чтобы я охотился на охотника.
Стелл поднял бровь:
– Это проблема?
– Наоборот, – ответил Эли. – Я ждал вызова. – Он скрестил руки, изучая фото. – Одно скажу почти наверняка.
– Что же?
– Твой охотник – ЭО.
Стелл напрягся:
– Откуда ты знаешь?
– Ну, я не знаю, – уточнил Эли. – Я могу только предположить. Но каковы шансы, что обычный человек успешно убирает трех различных ЭО без малейших признаков сопротивления? – Эли поднес фотографию Гладуэлл к стекловолокну. – Один прямой выстрел в голову во всех трех случаях. Уровень точности, который означает одно из двух: либо стрелок опытный, либо жертвы не вступали в бой. Брызги крови позволяют предположить, что они были в сознании и в вертикальном положении, когда их застрелили. То есть просто стояли там. Много ли вы знаете простых людей, которые способны убедить или заставить человека так охотно идти на смерть?
Эли не ждал ответа. Он покачал головой, его мысли крутились. Одна неделя. Два месяца. Девять месяцев.
– Эти убийства далеко друг от друга по времени. Либо ваш охотник не очень хорош в поиске ЭО, либо он не ищет всех ЭО подряд.
