Сомерсетский полк легкой пехоты в 18.30 14 апреля начал наступление на маленькую деревню Риес дю Винаж, находившуюся в руках немцев
[168]. Артиллерийский обстрел оказался недостаточно интенсивным для того, чтобы подавить сопротивление немцев, и наступавшая пехота попала под сильный пулеметный огонь. Среди раненых был младший лейтенант Лоренс Джонсон, на следующее утро он скончался. Джонсон, член оксфордского Квинз-колледжа, явился в полк 17 апреля 1917 года и стал одним из немногих армейских друзей Льюиса
[169].
Но сам Льюис вместе со своим батальоном добрался до Риес дю Винаж благополучно. «Я „взял в плен“ шестьдесят человек, то есть, к величайшему своему облегчению, увидел, что внезапно появившаяся передо мной толпа одетых в серую форму мужчин поднимает вверх руки»
[170]. К 19.15 наступление завершилось, Риес дю Винаж перешел в руки Сомерсетского полка легкой пехоты.
Немцы немедленно перешли в контратаку, обстреляв деревню из пушек, а затем бросив в бой пехоту, которую удалось отбросить. Рядом с Льюисом разорвался немецкий снаряд, ранив его и убив стоявшего рядом сержанта Гарри Эйрса
[171]. Льюиса доставили в британский военный госпиталь № 6 под Этаплем. Альберту Льюису было немедленно отправлено письмо (вероятно, составленное сиделкой), извещавшее о «легком ранении» сына. Затем последовала телеграмма из военного министерства примерно такого же содержания: «Младший лейтенант К. С. Льюис Сомерсетский легкой пехоты ранен 15 апреля»
[172].
Альберт Льюис, однако, убедил себя в том, что сын ранен тяжело, и в письме Уорни, который как раз был произведен в чин капитана
[173], излил свою тревогу. Уорни, испугавшись, что тяжело раненный брат недолго протянет, решил немедленно его посетить. Но как добраться? До госпиталя 80 километров.
Послужной список Уорни помогает разобраться в том, что произошло дальше. Офицер, оценивавший Уорни при присвоении ему очередного звания, отметил, что он «НЕ умеет ездить верхом», но зато «отличный мотоциклист». Выходка Уорни была и вполне предсказуемой, и достаточно фантастической: он взял взаймы мотоцикл и проехал 80 километров по бездорожью, чтобы повидать брата. В награду он смог убедиться, что брат вне опасности
[174].
Льюис получил шрапнельное ранение, достаточно серьезное, чтобы в конечном счете его отправили домой, но не угрожавшее жизни. Такие раны на военном жаргоне той поры именовались «блайти», или «отпуск вчистую». По сравнению со многими ровесниками Льюис легко отделался. Вскоре он узнал, что Пэдди Мур пропал без вести, скорее всего — убит.
Именно в этот момент Гривз написал Льюису признание: он осознал, что, скорее всего, он гомосексуален — вероятно, Льюис и раньше об этом догадывался
[175]. Ответ Льюиса на эту исповедь поражает внезапной терпимостью в сочетании с недоверием к традиционным моральным ценностям: «Поздравляю, старина. Я счастлив, что тебе хватило моральной отваги сформулировать свою точку зрения вопреки старым табу»
[176]. Вероятно, Гривз почувствовал облегчение, убедившись, что дружба с Льюисом вынесла такую откровенность, и все же дневнику он сообщает, что «скорее опечален» ответом Льюиса
[177]. Можно предположить, что, внимательно перечитав письмо, Гривз убедился: Льюис мягко дает понять, что не разделяет его ориентацию.
Надеялся ли Гривз на то, что Льюис окажется по одну с ним сторону? Важно понимать, что дневник Гривза в это время свидетельствует о глубокой эмоциональной привязанности к Льюису, равной которой в жизни Гривза ничего не было. Судя по этим записям, никакой другой человек, ни мужчина, ни женщина, не играл в его жизни подобной роли, хотя почти все это время физически Льюис находится далеко. Если от него долго нет письма, Гривз впадает в отчаяние: «Так несчастен из-за Джека. Я ему надоел? Нет ни слова от него»
[178]. Особенно откровенна последняя запись 1918 года: «Что же мне делать без Дж.
[179]?» Эти записи явно намекают — хотя и не доказывают исчерпывающе — что главным объектом любовного желания Гривза был сам Льюис.
Это могло бы перерасти в серьезную проблему для их отношений, но в итоге Гривз, видимо, смирился с реальностью. Всякая неловкость между друзьями рассеялась и не привела к напряжению или ссоре
[180]. Льюис продолжал считать Гривза своим самым близким и доверенным другом и поддерживал связь с ним до самой своей смерти в 1963 году. Но сложные отношения с Гривзом явно сказались на размышлениях Льюиса о сути и пределах дружбы. Читателям трактата «Четыре любви» (1960)
[181] следует понимать, что Льюис здесь исследует, в том числе, границы близости, привязанности и уважения в мужских отношениях.
