Операция началась. Я переводил слова Мэй, которая руководила операцией, а через некоторое время она отобрала нож и щипцы с вытянутыми зажимами у Сычёва, и сама продолжила ковыряться в спине деда. Через несколько мгновений с торжествующим криком она подняла вверх щипца с зажатой в них пулей. После этого в дело вступила Марфа, зашив рану, а дальше я уже не видел, так как потерял сознание. Крови, видимо, я потерял много, переводил слова Мэй, находясь в каком погранично-плавающем состоянии. А как она пулю вытащила, расслабился и уплыл.
Следующие пару дней я то приходил в себя на короткое время, то уплывал в какой-то сон забытье. Как позже узнал, Мэй давала мне с питьем немного опиума, которое и приводило меня в такое состояние. Дед Мэй лежал на соседней кровати, и девушка ухаживала за нами обоими. Единственно, мои естественные надобности обслуживала пожилая женщина из орочей, которая за совсем мизерную плату убиралась в фельдшерском пункте, ухаживала за больными, обстирывая, обмывая и вынося утки за ними.
Через три дня, когда дед Мэй отошёл от воздействия опиума, я с ним впервые поговорил. Кроме английского языка Ли Джунг Хи, так звали деда девушки, хорошо изъяснялся на немецком и французском. Кроме этого говорил на китайском, двух или трёх его диалектах, корейском и японском. Немного изъяснялся на русском. Продвинутым дед оказался. Для общения мы выбрали английский, который был мне наиболее знаком, а также на нём понимала и говорила Мэй.
Из разговоров с Джунг Хи я узнал, что он был придворным врачом в королевском дворце двадцать шестого короля династии Чосон вана Коджона. Это тёплое местечко ему удалось получить по протекции друга детства отца Коджона Ли Хаын, более известный по своему почётному титулу Тэвонгун или Великий принц. Пятнадцать лет длилась спокойная служба Джунг Хи, пока он не попал в жернова дворцовых интриг королевы Мин.
В 1866 году пятнадцатилетнюю девчушку сироту из рода Мин выдали замуж за вана Коджона. Инициатором этого замужества был Великий принц. Основная причина, почему выбор Тэвонгуна пал именно на неё, заключалась в том, что у Мин не было близких родственников-мужчин, которые могли бы претендовать на власть.
Более пяти лет Коджон не обращал внимания на жену никакого внимания. Мин не сверкала красотой, а во дворце вана было более ста служанок и наложниц. В 1870 году одна из наложниц родила Коджону первого сына, которому был рад не только король-отец, но и дед-Тэвонгун, объявивший внука принцем-наследником. Королева Мин «от всего сердца» поздравила мужа с рождением наследника, чем обратила на себя внимание мужа. После этого демарша королевы ван Коджон разделил с ней постель, и через положенный срок королева Мин родила сына, но тот умер на следующий день. В 1873 году у неё родилась дочь, но и она не выжила. «Виновницами» в смерти королевских детей объявили двух наложниц Коджона, от которых он имел детей. Этих фавориток казнили после ужасных пыток, а их дети-девочки умерли через некоторое время от неизвестных причин. При дворе короля Чосон, по словам Джунг Хи, всегда существовала система наложниц. Никто не удивлялся, если придворная дама или служанка пользовалась «милостями» вана и рожала ребёнка. Но королева Мин не собиралась с этим больше мириться. Она начала жестко расправляться с соперницами. В 1878 году от неизвестных причин в возрасте десяти лет умер первый сын вана Коджона.
О своих подозрениях Джунг Хи имел неосторожность рассказать вану. Дед Мэй не знал какой был разговор между ваном Коджоном и королевой Мин, но своему королю Джунг Хи был обязан предупреждением и временем, которые позволили ему бежать из Чосон в Поднебесную с сыном, снохой и грудной внучкой. Пройдя по территории Китая более полутора тысячи километров на север, его семья осела в небольшом китайском посёлке Синьан на китайском берегу Амура, недалеко от станицы Албазина.
Джунг Хи занимался врачеванием и созданием лекарственных средств, которые реализовывал его сын на русской стороне. Жили не богато, но нужды не знали. Внучка Мэй со временем стала верной помощницей в изготовлении лекарственных средств и сборе компонентов для них.
Спастись от смертельной мести королевы Мин, которая не забыла ничего за двенадцать лет, Джунг Хи и Мэй смогли только благодаря тому, что отправились на встречу с русским охотником, который должен был привезти на китайский берег для продажи корни женьшеня. В устье реки Амуэрхэ, которая впадала в Амур, у Джунг Хи была оборудована мостками небольшая скрытая камышом и осокой заводь, где проходили его встречи с добытчиками с русского берега. До этой заводи от дома в посёлке Синьан было около пяти вёрст.
В тот день Джунг Хи уже заканчивал торговлю со своим постоянным клиентом пожилым казаком из станицы Албазина, который уже лет десять снабжал его различными ингредиентами для лекарственных средств: корни женьшеня, кости, усы, пенис, сердце, желчь и другие внутренности амурского тигра, секреция мускусной железы кабарги, которая использовалась в двухстах видах лекарств. В китайской и корейской медицине считалось, что мускус кабарги лечит от малокровия, стимулирует сердечную мышцу и работает как противовоспалительное средство. Тигр в восточной медицине — просто ходячая аптека: считается, что порошок из его костей продлевает жизнь человека на 15–20 лет, отвар из пениса укрепляет потенцию, настой из сердца предохраняет от инфаркта.
Казак уже собирался отплыть в обратный путь, когда в заводь вломился сын Джунг Хи по имени Чхон Пок, неся на себе несколько мешков, в которых Джунг Хи хранил самое ценное имущество своего семейства. Из слов сына Джунг и Мэй узнали, что в Синьан вошёл большой отряд циньской конницы с приказом арестовать Джунг Хи и всех членов его семьи. Об этом Чхон Пок сообщил, прибежавший к ним домой маленький китайчонок, сын главы посёлка, которому два года назад Джунг Хи спас жизнь, вылечив от ран, полученных на охоте. Чхон Пок прихватив мешки, где хранились все самые ценные вещи семьи, бросился из дома к реке, где его жена Чжу полоскала бельё. Увидев на берегу арестованную циньскими всадниками Чжу, Чхон, прячась за домами, побежал в заводь.
Потом был долгий путь по реке на купленной у казака лодке. Целью беглецов была Япония. В последние годы, королева Мин, по словам Джунг Хи, в своей внешней политике сделала резкий разворот от сотрудничества с Японией к сотрудничеству с Китаем и Россией. Поэтому оставаться в Китае или Российской империи Джунг Хи и его семейству было нельзя. Если королева Мин договорилась об их аресте с китайской императрицей Цыси, что помешает ей договориться с императором Александром III. Поэтому решили тихой сапой добираться до Владивостока, а там дождаться корабля в Японию. Деньги были. По реке сплавлялись не спеша. В станицах Албазина, а затем Бекетова и Толбузина закупали всё необходимое для путешествия. Лето стояло тёплое, и Джунг Хи надеялся, что к осени они доберутся до Владивостока. Но, как говорится «хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах», рядом с островом Разбойный им наперерез вышли две лодки с китайскими солдатами. Спасаться пришлось на русском берегу, на котором преследователи убили сына Чхон Пок, а самого Джунг Хи и внучку Мэй циньские солдаты догнали на той поляне, где я и Ромка не дали солдатам их убить. Вот такая история!
