– Это твоя забота.
– Мне же не к кому, как вы понимаете, отослать ее!
Она молчала, не сводя с него глаз. Ветер утих. Дженнифер видела Бюсака, все еще опиравшегося на стол. Он вскинул голову и уставился на донью Франциску. Лица видно не было, но спина вдруг точно окаменела – от ужасной мысли, пришедшей ему в голову. Он заговорил, и в голосе его прозвучал ужас:
– Вы что, предлагаете убийство?
Она резко оборвала его:
– Я ничего не предлагаю. Повторяю, это твоя забота. Сам ввязался в эту историю, сам и выпутывайся. Я ничего не желаю знать.
– Я не пойду на такое, черт вас возьми!
Ее губы скривились.
– Каждый судит о других в меру своей испорченности, дружок. Мне надо только, чтобы ты убрал ее отсюда, из Франции. Езус Мария, тебе ли не знать, какой самый лучший путь для этого!
– Моя переправа? Отвести ее туда и направить в Испанию? В ее-то состоянии? Но это как раз и будет убийством, вы же отлично понимаете! С тем же успехом можно просто перерезать ей горло, и все.
– Ты преувеличиваешь. Если она настолько глупа, что заблудится, – какое нам дело? Ее выпустили на свободу, показали дорогу. Нет, в этом случае ее смерть не будет на моей совести! Повторяю: все, о чем я прошу, – чтобы ты удалил ее из Франции. А что случится дальше… – Она помолчала, черные глаза медленно скользили по его фигуре. – С чего это ты вдруг стал таким щепетильным? Тебе ли говорить об убийстве? Что оно значит для тебя… Пустяк – одним больше, одним меньше…
Он молчал, но не отводил от нее пристального взгляда. В комнате повисла тишина, и тут ветер опять начал завывать и хлопать ставнями, намокший подол плаща Дженнифер прилип к стене дома. Отчетливый голос доньи Франциски произнес:
– Итак, ты понял. Завтра к вечеру. А если не сделаешь… – Она впервые подошла поближе к нему. При этом ее горделивая осанка не изменилась, но в манере появилось нечто странное. Казалось, сейчас она понизит голос, склонится к нему и шепнет какую-то ужасную тайну. – Если не сделаешь…
Ветер грохотал на крыше оторвавшейся жестью. Дженнифер в отчаянии видела, что губы испанки беззвучно шевелятся. Мужчина отрицательно тряс головой, он сделал шаг вперед и стукнул кулаком по столу, точно в подтверждение отказа. Донья Франциска проигнорировала его жест, словно не заметив, и бросила последнюю ядовитую фразу. Затем повернулась к нему спиной и взяла свой плащ.
Дженни, не теряя времени, скользнула в темноту и полетела вниз по каменистой тропе со скоростью, которая оказала бы честь ведьме, летящей на шабаш.
Дженнифер вошла под арку между церковью и жилым корпусом и услышала слабый звук, доносящийся из-за неплотно прикрытой двери церкви. Поколебавшись мгновение, она решила, что достаточно опередила донью Франциску и может позволить себе заглянуть в церковь.
Сначала она ничего не заметила, потом в красноватом свете лампад открылась уже виденная ранее картина. Селеста стояла на коленях перед образом Скорбящей Богоматери. Дженнифер уловила тихий шепот и всхлипывания.
Она заметила капли дождя, блестевшие на плечах девушки, словно россыпь рубинов. Помня о той, которая должна была появиться здесь с минуты на минуту, Дженнифер быстро вышла из церкви и прикрыла тяжелую дверь, оставив Селесту наедине с ее тихими отчаянными мольбами.
Глава 13
Испанское каприччио
Теперь она с легкостью докажет Стивену, что была права. Дженнифер сгорала от нетерпения, но сдерживалась, то и дело отмечая, как медленно стрелка часов отсчитывает утренние мгновения.
Очевидно, сейчас бессмысленно рассказывать обо всем приорессе – разоблачить донью Франциску должен тот, кто сможет немедленно арестовать ее. Нельзя идти на риск, ведь если испанка заподозрит неладное раньше времени, то уничтожит улики, спрятанные на ферме Бюсака.
По той же причине она подавила в себе сильное желание встретиться со Стивеном раньше условленного часа. Ведь она приняла приглашение пожить в монастыре с ясно означенной целью – расспросить обитателей; отказ от этого намерения также мог вызвать подозрения, которых ей хотелось избежать. Но при всем желании ускользнуть из монастыря было нелегко, поскольку приоресса, определенно желавшая загладить их «ошибку», сразу после завтрака послала за Дженнифер и спросила ее в присутствии доньи Франциски о дальнейших планах.
– Донья Франциска, – мягко произнес старческий голос, – сделает все возможное, чтобы помочь тебе.
Испанка, глядя на Дженнифер из-под полуприкрытых век, выразила согласие.
Но у Дженнифер было достаточно времени на обдумывание и подготовку к этой встрече. Выбрав несколько относительно безопасных тем, она нудно и долго выспрашивала донью Франциску об аварии, о грозе, о прибытии кузины в монастырь, затем, конечно, о болезни и в заключение об отце Ансельме и о смерти кузины…
Испанка, не задумываясь, отвечала на все вопросы, голос был ровным и любезным, лицо, как всегда, ничего не выражало, но глаза смотрели очень внимательно. Дженнифер, в свою очередь, сразу дала понять, что нынешним утром уже раскаялась во вчерашнем недостойном поведении. С виноватым выражением лица, робко задавая самые невинные вопросы и словно с неохотой постепенно расставаясь со своими подозрениями, она добилась легкой презрительной улыбки, скользнувшей по губам доньи Франциски. Дженнифер с удовольствием отметила это, как и уменьшившуюся настороженность ее взгляда. Она продолжала разговор, не выходя из своего покорно-смущенного образа, чтобы усыпить бдительность коварной испанки.
Этот спектакль мог бы порадовать и удивить Стивена и до глубины души потрясти миссис Силвер. Завершением беседы стал обмен изящнейшими лицемерными заверениями: Дженнифер без конца расшаркивалась за вчерашние глупости, а донья Франциска признавала явное недоразумение и уверяла, что, как только выяснятся какие-либо факты, она сразу же даст ей знать…
В это время колокол возвестил об утренней службе, и Дженнифер, игравшей двойную роль гостьи монастыря и кающейся грешницы, не оставалось ничего другого, как принять приглашение испанки проследовать за ней в церковь и тосковать там до окончания этой, похоже, бесконечной службы.
После службы веселее не стало. Донья Франциска с любезным видом предложила ей посмотреть вещи кузины и решить, что с ними делать. Дженнифер не смогла придумать убедительных причин для отказа. Ей вдруг пришла в голову мысль, что испанка специально не выпускает ее из поля зрения, и Дженнифер испытала легкий укол страха. Но, к счастью, донья Франциска отправилась по делам, поручив ее сестре Мари-Аннет, круглолицей женщине лет сорока.
Целый час она искала подобающий предлог, чтобы вырваться от сострадательной и явно изголодавшейся по сплетням сестры Мари-Аннет. Но наконец она нашла единственное приемлемое для монахини объяснение и попросила оставить ее одну, чтобы еще раз совершить паломничество на могилу кузины.
Она торопливо покинула залитый солнечным светом коридор, сопровождаемая пристальными взглядами святых, спустилась по лестнице и, пройдя через вестибюль, вышла из здания. Сироты, окружив двух юных монахинь, собрались под аркой возле трапезной перед началом каких-то занятий, поэтому Дженни повернула в другую сторону, чтобы пройти в сад через западную дверь церкви.
