– Да, вы про него часто и много говорили, – кивнула я смущенно.
Мужчины дружно усмехнулись; Арш, наверное, непроизвольно потянулся рукой к своему «больному месту», но, поймав суровый взгляд Джара, замер на полпути и сел ровнее.
– Чем ярче и призывнее женский запах для мужчины, тем выше вероятность появления потомства в паре, – вмешался Рето.
– Вы так часто упоминаете о потомстве, что мне показалось, это чуть ли не обязательство перед всем миром, – осторожно произнесла я.
Рето грустно улыбнулся и кивнул:
– Каждый из нас понимает: дети – будущее Ранта. Нас не надо заставлять их заводить, но не каждой паре дается это чудо. Если же кому-то повезло произвести Ранту двух и более детей, в их содержании участвуют все. Поэтому вырастить несколько детей не является большой проблемой, трудности помогают преодолевать, а вот бездетным – больно. Семья страдает.
Я с облегчением выпалила:
– После катастрофы на Земле прошла тысяча лет, тогда наша раса чуть не вымерла. У нас приняты похожие законы, и, к сожалению, мы пока восстанавливаем прежнюю численность, долго и, увы, медленно.
И, увы и ах, неприятно удивила рантов, о чем за всех спросил командир:
– Тогда почему, если вас мало, «Звездный веер» сформировали из землян? Почему жители более многочисленных миров не рисковали своими жизнями? Даже женщину отправили, которая является единственной продолжательницей рода?
Пожав плечами, я виновато улыбнулась:
– Мы любопытные, вездесущие, деятельные. Ну и важное обстоятельство: наше правительство любыми силами пыталось заполучить сверхмощные двигатели на земные корабли. А партнеры и соседи по Млечному Пути, нашей Галактике, знают, что люди вполне выносливые, приспосабливаются к любым условиям, обладают пластичной психикой и легко адаптируются. Мы выживаем там, где другие давно бы сошли с ума и погибли. Миссию курировала Земля, но нас поддерживали все. Так вышло, и никаких других причин нет. А у женщин-землянок равные права с мужчинами.
– Понял! – загорелся Рето.
Остальные тоже внимательно слушали, но было заметно, что им сложно поверить, наверное, не только из-за рантовского жизненного уклада и особого, трепетного отношения к женщинам, а еще и из-за моего субтильного сложения.
– Вы так и не рассказали о нулевках, – напомнила я, опередив уже открывшего рот Рето. Теперь очередь рантов удовлетворять мое любопытство.
Они помолчали, загадочно переглянувшись, затем, криво улыбнувшись, Арш продолжил скользкую тему:
– Женщина получает вызовы от множества незнакомых мужчин, просматривает их профили, презентации и принимает решение: ответить на вызов или нет. В принципе женщины не против сходить на первую встречу и составить более полное впечатление о кандидате в янты. Ведь это очень важно. Нулевка – это когда женщина не отвечает на вызов и сразу отправляет его в архив.
– Нулевка – не только виртуальный отказ от первой встречи; к нулевому результату приравнивается короткий просмотр твоей страницы, который почти не занял у рантаны времени, – раздался ровный голос Джара у меня над головой. Он помолчал несколько секунд и добавил подробностей: – В этом случае программа ставит твоему профилю «ноль», остальные отказы добавляют степень к нулю. Дальше включается виртуальный психологический помощник семейной базы и начинает давать мужчине рекомендации по улучшению персонального профиля…
– И внешности, – вставил свои «пять копеек» опять ухмыльнувшийся Арш, глядя на спокойного, выдержанного Джара. – После двадцати трех нулевок и отсутствия даже одного положительного решения, помнится, тебе посоветовали провести модернизацию всего, что только…
– Насколько я помню, – ядовито процедил Илэр, оборвав «писаного красавца», – ты сходил на сорок шесть первых встреч, но тебе ни разу не назначили вторую. И программа советовала тебе подумать над скверным характером и отношением к себе, обожаемому.
Рето осадил обоих ехидной фразой на ранте. Даже со скромным активом слов, набранных за полдня, я поняла, о чем он сказал. Мол, они рядом с женщиной разом поглупели и походят на голодных лешек, когда те без секса и подпитки становятся ворчливыми, недовольными всем на свете истеричками.
Вывод напрашивался сам собой: создание семьи у рантов действительно большой больной вопрос. Тяжело вздохнув, я опустила глаза и тут же ощутила, как вспыхнули щеки. Всего день вместе с Джаром – а я будто присвоила его, сроднилась с ним. Вот и сейчас, стоило Аршу выкинуть очередной фортель, неосознанно положила руку опекуну на колено. И никто даже взглядом не дал понять этого или о том, что подобное неприемлемо или неправильно. Ну и ладно, не дали и не дали, я тоже сделала вид, что ничего из ряда вон не произошло. Ну положила ладонь на мужское колено, чувствую под тонкой тканью теплое мускулистое тело, приятное на ощупь, – что такого?
С собой договорилась, осталось поднять глаза на собеседников. Меня вновь выручил Джар. Протянул палочку с мясом и заботливо предложил:
– Таяна, еще пожарилось, бери.
Я подняла на него глаза, благодарно улыбнулась и, как в прошлый раз, отломила половину, по-земному разделив трапезу с ним. В левой руке я держала мясо, правую опять положила Джару на колено. Остальных рантов, несмотря на все их заверения, я опасалась, а вот этот – теперь мой остров покоя и безопасности и… вообще мой. Я так хочу!
Мясом злоупотреблять не стала. Все-таки долго сидела на сухом пайке. Поэтому, проконсультировавшись с Рето, занялась сломанной ногой Вьята. Медик и пациент при этом совмещали приятное с полезным: ели шашлык и расспрашивали меня о принципе действия регенератора. Признаться, надоели, да и устала я за длинный тяжелый день. Под конец отвечала вяло и односложно. Потом под напряженным взглядом Рето, явно не желавшего выпускать из рук занятную новинку, убрала прибор в рюкзак и удрала в «туалет».
Вернувшись к костру, я уже под любопытными взглядами продолжавшей жевать команды, уселась вплотную к Джару и словно невзначай положила на «свое» место ладонь. Пусть привыкает к положившей на него глаз и имеющей обширные виды землянке. Правда, тревожил важный вопрос.
Я обдумывала, как бы его к месту задать, пока наблюдала за вальяжно развалившимися у огня мужчинами, лениво чистившими невиданные фрукты с сочной светлой мякотью и сиреневой кожицей. Джар протянул мне дольку, и я рассеянно взяла ее губами. Медленно распробовала: кисло-сладкий полярный фрукт напоминал апельсин. Джар поднес к моим губам вторую дольку, и наконец до меня дошло, почему космодесантники вдруг откровенно развеселились.
Глядя в темноту, я медленно жевала «полярный апельсин», чувствуя, как горят лицо и уши. Потом строго одернула себя, напомнив о выживании тут, интернировании там, рантовском государственном «брачном сайте», серых квадратах-кварталах, – а единственный нормальный мужчина рядом. С какой стати я мучаюсь стыдом и смущением? Пусть инопланетяне думают, что на Земле можно есть с чужих рук! Тем более не чужих, а опекуна, будущего янта, жениха, о чем он еще, правда, не знает. Узнает!
