На меня смотрели с таким изумлением, словно только что подмешали в чай все афродизиаки, чтобы в ближайшем обозримом будущем пустить меня по колесу зодиака, начиная и заканчивая раком. Во взгляде читался весь ужас известного голливудского сердцееда и секс – символа по совместительству, которому отказала дородная и уставшая продавщица картошки средних лет, хриплым, вороньим голосом намекая на то, чтобы «челодой моловек» не задерживал очередь!
– Что? – едва слышным шепотом переспросил демон, глядя на меня растерянно, как будто только что на последние деньги арендовал ресторан и яхту, а после услышал незабываемое: «Что-то у меня голова разболелась!».
Сердечко еще раз кольнуло меня, но я ничего не почувствовала, кроме легкого укола.
– Слышишь, хватит мне тут эрекцию Манту делать! Привил уже, достаточно! – огрызнулась я, понимая, что если мы и будем играть в доктора, то исключительно патологоанатома. Причем, им буду я. Хвост с сердечком на конце обессиленно лежал на полу, мол, сделал все, что мог! «В районе – эпидемия! Срочно всем прививки от ящура!». Может, попросить его расписаться в карточке, мол, девочка привита, все нормально?
Мне удалось вывернуться, и отойти на безопасное расстояние, недоверчиво поглядывая на любителя прививок. Хватит! Жизнь и так уже привила меня от идиотов! Сказала, не мочить! А очень хочется!
Демон смотрел как-то озадачено, я бы даже сказала с удивлением. Так обычно смотрят автомобилисты, когда на третьем СТО подряд им разводят руками, мол, все нормально, а почему не заводится – черт его знает! Я почувствовала духовное родство с ржавой папиной тарантайкой, которая даже после слов: «Ну, давай, хорошая моя!», глохнет прямо на светофоре.
На меня снова смотрели взглядом брошенного миллионера, которого пять минут назад послала куда подальше нищая провинциалка.
– Не может быть, – прищурился демон. Так и хотелось крикнуть: «Тихо! Идет мыслительный процесс!». – Знаешь, ты мне действительно очень понравилась… Мы, демоны, не верим в любовь. А уж тем более в любовь с первого взгляда…
Ага, зато в нее верят венерологи…
– Ладно, – красиво улыбнулся новый куратор, а потом взял мою руку и поцеловал. – До встречи. Вижу, женишок потрепал нервы. Ничего, пускай пока побудет статуей. Поставь его в уголок, чтобы никто не уволок, а сама отдохни…
Он исчез, подарив мне напоследок воздушный поцелуй.
Памятник нерукотворный «Принцеконю» занимал половину кухни. Он так и стоял, простерши длань в сторону уже благополучно сбежавших зрителей. Произведение искусства застыло с открытым ртом, вокруг которого летала большая муха. За мухой следили зрачки его глаз.
Я решила поставить его в коридор, двигая в сторону двери, пока не раздался глухой стук. Голова кентавра нежно соприкоснулась с дверным косяком. Ничего, на пару дней в хозяйстве пригодится! Я снова впряглась в коня, попыталась его слегка наклонить, но встреча с дверным косяком оказалась неизбежной! Бамс! Да! Случай тяжелый, клинический. Пока я возилась с конной статуей, в дверь позвонили, заставив меня прислушаться.
– Открой, Светочка! Это мы! – раздался знакомый голос. – Светочка, золотко, открывай маме дверь!
Я поплелась в коридор, на всякий случай, привстав и заглянув в дверной глазок, где отражалось расплывчатое лицо мамы и слышались детские голоса.
– Светочка! – потребовал мамин голос, а я с тяжелым вздохом щелкнула замком. В мою пострадавшую от личной жизни прихожую ввалилось мое семейство, включая мать и тетю Зину с выводком малолетних отпрысков.
– Вот, решили к тебе заскочить! Проездом! Какой кошмар! – ужаснулась мама, всплеснув руками, пока я пододвигала на видное место рулончики обоев и слипшуюся кисть, мол, я тут ремонт затеяла… Не обращайте внимания…
– Так я и знала! Все пропил! Все из дома вынес! – тяжело вздохнула мать. – Какой кошмар! Угораздило же тебя! Нас Свиридовы позвали в гости! Ну я сразу сказала, то ты с нами не поедешь! Папа тоже отказался, а я вот думаю, почему бы и не съездить! Сто лет уже не виделись! Да и к тебе заедем, проведаем!
– Мама, мама! Там конячка! – радовалась малышня, уже успевшая добраться до кухни. Пока я объясняла, что купила статую кентавра в полный рост «на подарок», дети его уже оседлали и с криками: «Иго-го!» и скакали на нем по всей кухне, пребывая в уверенности, что все подарки положены только им.
– И где же твой алкоголик? – вздохнула мама, осматривая квартиру и проходя в спальню. – Где этот изверг? Нет, ну надо ж было! Вот пусть только придет! Я ему устрою! Вот все выскажу!
– Ма-а-ам! – раздался топот детских ножек. – А где у тети Светы ножницы?
– А зачем тебе ножницы? – поинтересовалась я, но ножки уже убежали на кухню, пока родительница щедро делилась опытом совместного проживания с алкоголиком и многолетним стажем выведения из запоя.
Еще полчаса мне рассказывали, что он мне – не пара, не давая даже вставить словечко. Мне щедро сыпали примерами из жизни, рассказывали про каких-то далеких родственников с недалекими потребностями, в красках повествовали о судьбе какого-то водопроводчика Витеньки, который «мужик хороший, но» не очень стойкий к искушениям, особенно в день зарплаты.
– Ма-а-ам! – снова раздался топот детских ножек. На кухне что-то грюкнуло. – Я ему прическу сделала! А Славик отковырял…
– Ябеда! – донеслось обиженное с кухни, а ножки с возмущением убежали обратно.
– Выгнала я своего алкоголика, – буркнула я, пытаясь прорваться на кухню и попытаться отбить кентавра у ребятишек.
– Как? – почти хором ужаснулась мама и тетя Зина. – Как ты могла? Мужика выгнала? Да ты что! Посмотри на себя! Тебе уже тридцать! Где ж ты себе мужика–то найдешь теперь! А тут хоть какой-никакой мужик был!
– Так, я иду на кухню! – занервничала я, слыша как что-то гулко упало и послышалось: «Отрезай! Не видишь, болтается! Да режь! Ему не больно! – визжала Он же игрушечный!»
Что-то мне подсказывало, что и певцу, и танцору мешает одна маленькая деталь, а к утру меня разбудит высокий и пронзительный голос ангельской чистоты.
– Мы с тобой еще не договорили! – мама перегородила дорогу, а с кухни слышался детское капризное: «А я все маме расскажу! И тете Свете! Да! За то, что вы оторвали у него…». На этом тревожном моменте я стала прорываться на кухню со страшной силой, в надежде, что если не коня, то хотя бы часть принца удастся отбить, но мама всем своим телом и видом давала понять, что разговор не окончен!
– Да пусть играют! – миролюбиво заметила тетя Зина, махнув рукой в ответ на мои претензии. – Дети, что с них взять? Покатаются немного! Не убудет! Вот когда свои будут, вот тогда и будешь мне рассказывать, как воспитывать!
– Ма-а-ам! Я хочу стать парикмахером! Мам! Я сделаю из него принцессу – поняшку! – воскликнула детская курносая мордашка, появляясь в дверном проеме, который загородила моя мама. «Дай мне покататься! Ты уже три раза катался!» – слышалось с кухни. Раздался грохот, а потом возня.
