* * *
Когда представление закончилось, я не сразу пришла в себя. Сердце еще гулко колотилось, то и дело замирая в ожидании нового залпа, окружающая действительность казалась нереальной как сон. Люди вокруг уже шли обратно, в зал, где снова играла музыка, а я все стояла, запрокинув голову и глядя в небо, слегка затянутое полупрозрачной завесой дыма.
Генерал меня не торопил. Толпа обтекала нас с двух сторон, а он продолжал обнимать за плечи и просто молча стоять рядом. Лишь когда на открытой площадке мы остались совсем вдвоем, тихо поинтересовался:
– Понравилось?
Я лишь кивнула в ответ, продолжая смотреть в небо, на котором уже снова были видны настоящие звезды – тусклые, маленькие и далекие.
– Раньше такого не видела, да? – как всегда легко догадался он.
Я покачала головой, подтверждая его предположение.
– В Оринграде такого не устраивали, – выдавила я неровным от волнения голосом.
– Тогда, может быть, не так уж плохо, что тебе пришлось оттуда уехать? – еще тише, чем до этого, поинтересовался Шелтер.
Я снова перевела на него взгляд, на этот раз задерживаясь на его лице чуть дольше. Неловко пожала плечами. Признаться в том, что сегодня мне с ним здесь так хорошо, как никогда раньше, было стыдно и немножечко страшно.
– Идем обратно? – предложил Шелтер, кивая на дом за нашими спинами. – Или хочешь еще немного погулять, отдохнуть в тишине?
Я тут же радостно закивала. Да, я хотела остаться с ним здесь еще ненадолго, наедине, в полутьме сада. Чем-то она мне напоминала тот лес, сквозь который он нес меня на руках, напоминала то самое первое хрупкое ощущение связи между нами. Хотелось продлить момент, исправить им прошлый раз, когда все закончилось жестоким приговором и болью в ногах, продлившейся пару дней.
Шелтер повернулся, скользнул горячими ладонями по обнаженным плечам и рукам.
– Где твоя накидка? Если мы остаемся погулять, то нужно ее взять с собой, а то ты простудишься.
– Я оставила ее где-то в зале, наверное, когда сидела на диванчике, – предположила я.
Голос по-прежнему не слушался, ломался, выдавая мое волнение. Шелтер кивнул и шагнул в сторону стеклянных дверей, на секунду замер, уточняя:
– Подождешь меня здесь?
Я кивнула, и он пообещал, что вернется быстро. А мне и не хотелось, чтобы он торопился: холод пока не чувствовался, а небольшая передышка могла помочь привести в порядок мысли и чувства. Если, конечно, это вообще возможно.
Стоило генералу скрыться из вида, как я поняла, что стоять самостоятельно мне все же тяжело. Слишком много танцев, эмоций и пузырчатого вина в перерывах. Оглянувшись по сторонам, я приметила высокие кусты, обрамлявшие площадку и отделявшие ее от сада, и скамейку в их тени. Я поторопилась к ней и буквально рухнула на холодное деревянное полотно, тяжело дыша: сердце никак не желало успокаиваться.
– Перестань, – одернула я себя шепотом. – Все ведь хорошо. Все лучше, чем хорошо и чем ты имела право рассчитывать. Ну же, давай, не волнуйся… Дыши ровнее.
Как ни странно, это помогло. В голове прояснилось, сердце унялось, и я почувствовала прилив сил. Посмотрела в сторону дома, но на фоне светлых окон пока никто не появился.
– Так что же, бравого генерала можно вычеркивать, как я понимаю? – донесся до меня женский голос.
– С чего это? – отозвался другой.
– Так ведь этот вариант, судя по всему, достанется сиранке, – неуверенно предположил третий.
Я замерла, даже дышать перестала, передвинулась на ту половину скамейки, где тень казалась гуще, но потом поняла, что разговаривающие и так не смогут меня увидеть: они находились с другой стороны кустов. Кажется, не только мы с Шелтером решили остаться подышать свежим воздухом.
– Не смешите меня, – фыркнула четвертая девушка. – Она просто гостья, его дипломатическая миссия. Отправится потом в свой Сиран.
– Не скажи, – возразила первая. – Они друг на друга так смотрят… Даже наблюдать за ними жарко становится.
Девушка хихикнула и одна из подруг ее поддержала.
– Ну, тогда, возможно, он ее соблазнит, а потом она отправится в свой Сиран, – скорректировала прогноз четвертая.
– Или ему велят на ней жениться для укрепления влияния Магистрата на приморских территориях, – почти пропела третья девушка.
– Расслабьтесь, – хмыкнула вторая. – Моя разведка донесла, что никакая она не знатная гостья и даже не сиранка. Она из Оринграда, из коллекции Магистра. Ее подарили Шелтеру в качестве награды.
– Да ладно, – усомнилась первая. – Он бы не посмел притащить наложницу в приличное общество.
– Поверь мне, – снова возразила вторая, – он посмел бы. Но это неважно, каждый развлекается, как ему больше нравится. Так что натешится он с этой рыжей, потом она залетит, он из нее эту дурь выбьет, а после такого обычно наложницы теряют для них интерес.
– Фу, перестань! – перебила третья девушка. – Это так отвратительно! Сначала они их пользуют, потом калечат, а потом выкидывают… Это мерзко. Я бы не хотела выйти замуж за такого.
– Дело-то житейское, – вздохнула четвертая. – У мужчин свои потребности. Пусть лучше удовлетворяют их с ними, чем с нами. Но бастарды на стороне, особенно от рабынь, никому не нужны. Так что лучше пусть на ранних стадиях решают эти вопросы. Сами.
– Мне вас даже слушать тошно, – пробормотала первая. – Я бы за чудовище, способное так поступить с женщиной, пусть даже с рабыней, никогда не вышла… Вешать за такое надо.
– Тогда обрати внимание на более юных офицеров, – предложила подруге вторая. – Обычно вплоть до чина майора им не позволяют брать себе наложниц с территорий. Правда, они с большой долей вероятности развлекаются по публичным домам. А там свои риски, ты понимаешь, о чем я. Да и с таким никогда не знаешь, куда кривая выведет. Он может погибнуть на войне до того, как разбогатеет на ней. И останешься ты с одной только пенсией офицерской вдовы… В лучшем случае. В худшем – с детьми и пенсией. В пору будет самой в публичный дом на заработки идти.
– Все, я больше это слушать не буду, пойду лучше танцевать, – заявила третья.
– Я с тобой, – поддержала ее первая.
– Да сейчас все пойдем, – вздохнула вторая.
Четвертая промолчала. Зашуршали платья, зашелестели тихие шаги и, резко сменив тему на что-то безобидное, вроде моды на наряды с открытой спиной, группка девушек потянулась к дому, но я уже не обращала на них внимания.
Наверное, опрокинь они на меня таз ледяной воды, мне не стало бы так холодно, тоскливо и мерзко, как стало сейчас. Спуск с небес на землю оказался быстрым и болезненным. Я не до конца поняла, о чем толковали девушки, но от осознания того, что им известна правда обо мне, стало ужасно неприятно, словно на меня прилюдно выплеснули ведро помоев. То есть пока не прилюдно, а в узком кругу, но появиться после такого на людях я категорически не могла. Ведь теперь правда наверняка распространится между гостями. Я окажусь не только наложницей, но и лгуньей. Я не знала, что хуже.
