Поля заулыбалась и стеснительно опустила глаза, закачав телом:
- Секретик? Наш общий?
- Да, секретик.
- Хорошо!
- Вот и молодец! – улыбнулся ей Сергей и встал, направившись к лестнице. – Пойду Женю встречать.
- Привет ей передавайте, дядя Сережа! – замахала руками Полина и, захихикав, хлопнула дверью.
Вне себя от неописуемой тревоги, Сергей пулей сбежал на первый этаж и вылетел на улицу, где вокруг его машины столпились недовольные автомобилисты, подперев его «Экстрейл» со всех сторон, и теперь громко ругающиеся около него, для пущей убедительности размахивая руками.
- Ты че, мужик, офигел совсем??? Ты че здесь тачку бросил?? Нам ехать надо!
- А нам домой надо, давай, убирай свою колымагу с прохода!..
- Ну урод, надо же так машину оставить! Совсем охренел, ни до кого дела нет!.. – посыпалось на Сережу со всех сторон, а он, с разбегу прыгнув в свой автомобиль, недовольно ответил всем, собравшимся вокруг:
- А теперь сами поживее рассосались, телеги свои с проезда убирайте! Или до утра так стоять будем, ну?? Вон та – чья тачка? Или мне по ней проехать?? – указал он на небольшой, синий «Хендэйчик», вставший поперек выезда и мешавший ему убраться куда подальше из этого двора, после чего, не желая больше слушать ругань водителей, закрыл окно и нетерпеливо подъехал к «Хендэ», нервно ожидая, когда молодой, но толстоватый парень в джинсовых шортах и сандалиях, наконец, отъедет, позволив ему рвануть дальше спасать свою Женю.
Освободившись из плена Жениного двора, Сергей в своей излюбленной манере собирания вспышек фотокамер, фиксирующих превышение скорости, полетел в сторону элитного района на другом конце города, где в одной из шикарных высоток, на последнем этаже проживал Павел Краснохатов.
*** «Плюс»
Опустошенная и потерянная, Женя приехала домой после работы и, не зная, что делать и как занять себя, просто слонялась по своей спальне, отчаянно путаясь под ногами у своей сестренки, которой вздумалось собрать целую железную дорогу на полу, и даже не имея сил поддерживать беседу, слова не шли… В восемь за ней приедет Паша.
Раздавленная, размазанная, чувствуя себя униженной, грязной, хотя еще даже ничего не случилось, Женя заперлась в ванной, пустив воду и тупо уставившись на свое отражение в зеркале: да… бледное лицо, темные круги под глазами, глаза… Глаза блестят отчаянием, усталостью, болью…
В омерзении к себе, Женя сунула руки под ледяную воду и просто смотрела, как краснеют ее пальцы под холодной струей, как вода шумит, сливаясь в раковину и распадаясь на отдельные струи и капли… Как ее душа, разбившаяся на осколки…
Ну почему? Почему сирень подарил не Сережа??? Ей все не верилось, что это не он, и почему ее сейчас так волновал этот вопрос? Вот же дурочка, к сирени, зачем-то, привязалась… Воспоминания о Сергее вызвали в ней новый всплеск болезненного, колюще-режущего и разрывающего изнутри, непонятного чувства, Женя поморщилась и глубоко вздохнула.
Она посмотрела на себя: розовая блузка та же, та же юбка с разрезом… Переодеться? Нет. Какая разница, что на ней надето, все равно снимать… Женя передернула плечами и, выдохнув, едва шевеля ногами, поплелась на кухню.
Мама что-то активно строгала ножом на деревянной досочке, и, судя по ее мокрому от слез лицу, это был лук. Женя тихо уселась на стул и молча стала следить за ее быстрыми, умелыми руками, но мама, как и все люди, которые всегда чувствуют на себе чей-то взгляд, обернулась и улыбнулась Жене, вытерев плечом слезы с щеки и проговорив:
- Ты что-то уж больно неразговорчивая сегодня, Женька. Случилось что? Или новая волна депрессии из-за трагичной любви к женатому мужчине? – больше печально, чем весело спросила она, а Женя, испытывая колоссальное бессилие, как-то тяжело вздохнула, почти не понимая маминых слов, и вдруг поднялась и, выйдя в коридор, вытащила из сумки путевки, чувствуя, что при одном только взгляде на них ее живот скручивает тошнотворным узлом, но, вернувшись на кухню и почти не чувствуя рук, выложив перед мамой заветные прямоугольные бумажки, Женя едва слышно проговорила:
- Вот. Теперь вы с Полиной можете ехать в санаторий на Алтай. Это путевки и билеты на самолет туда и через двадцать один день обратно.
Мама в невероятном изумлении положила нож и, вытерев руки полотенцем, медленно взяла путевки в руки, расширенными глазами читая то, что на них написано.
Женя, ощутив бешеную слабость, прошла к столу и молча рухнула на стул, подперев лицо руками и уставившись в пространство, слыша лишь мамин ошарашенный шепот:
- …номера класса «люкс»… «Люкс»??? Двадцать один день, все включено… С двадцатого августа… Женя?!? – она села около дочери, тревожно заглядывая ей в глаза. – Откуда они у тебя??? Я даже представить боюсь, сколько они стоят! Люкс! Жень?? Скажи мне, ты меня пугаешь! – воскликнула мама, а Женя слабо ухмыльнулась, чувствуя, как ее сознание едва выплыло из-за шторки прострации.
- Не волнуйся, мама, все нормально. Фирма дала мне кредит… На оставшуюся сумму… Так что теперь вы с Полей можете спокойно ехать лечиться… Дай Бог, чтобы это помогло…
Мама внимательно смотрела на нее пару минут, а потом едва-едва улыбнулась, погладив дочь по голове и проникновенно проговорив:
- Жень?
- М-м?
- А может, это Сергей тебе купил эти путевки? – почти уверенно проговорила она и как-то странно улыбнулась, а ее глаза загорелись.
Женя даже вздрогнула, поразившись такому вопросу, и, тяжело вздохнув и почувствовав, как от напряжения у нее начала болеть голова, чуть громче, чем нужно, воскликнула:
- Мам! Ну что за глупости? С чего бы ему это делать, скажи?? У нас с ним… Короче, я же тебе сказала, на работе дали кредит, вот я и…
- Женя, дочка, скажи мне правду, пожалуйста! – мягко, но строго потребовала мама. – Какие кредиты? Такого не бывает, Женя, прошу тебя, расскажи все, как есть, иначе мы никуда не полетим!
Женя даже на спинку стула обессиленно повисла, чувствуя, как все внутри нее переполнено от боли и напряжения, как тяжело ей даже языком ворочать, как сердце медленно стучит, вызывая жаркие приливы тошноты, и как раскалывается, ужасно болит голова…
Как мама может говорить такое?? Не полетят?? Не полетят??
Это же все ради Полины, это же все для нее, эти мучения, страдания, та ужасная и глубокая грязная лужа, в которую Женя упала, согласившись обменять свое тело на здоровье сестренки… Выдохнув от бешеной боли, Женя закрыла глаза и еле слышно проговорила, умирая от отчаяния:
- Это Сергей… Да, это Сережа купил путевки… Мама… Полине нужен этот санаторий… Пожалуйста, не заставляй меня их возвращать…
