– Да я бы не сказала, – ответила я, невольно усмехнувшись. – Нет, он, наверное, неплохой.
– «Неплохой»?
Я ничего не ответила. Не хотелось насмехаться над человеком, как последняя сволочь. Он весь такой правильный, слегка скованный, но в целом – хороший.
Я решила сменить тему и спросила Лори, как он провел день. Он рассказал, что ездил с дедушкой на почту, чтобы обновить удостоверение личности, а на обратном пути они зашли пообедать в ресторан, где все блюда приготовлены из лангустов. С лангустами суп, пирог и все прочее.
Внезапно с легкого итальянского акцента Лори переключился на южный.
– Жареные, тушеные, во фритюре. Креветки в ананасе, креветки в кокосе, креветки с перцем, креветочный салат, креветки с картошкой, креветбургеры, сэндвичи с креветками…
Под конец я не выдержала и рассмеялась.
– Ты что, наизусть знаешь «Форреста Гампа»?
Он кивнул.
– Не весь фильм, конечно, но бóльшую часть. Он – один из лучших.
Я согласилась, хотя странная все же способность – цитировать наизусть такие большие куски.
Лори обернулся и посмотрел на дом.
– Хочешь зайти? Или прогуляемся? Я проголодался.
– Легко, – ответила я, хотя мне и хотелось сказать: А что, Шелли Ханчберг, адское отродье, не насытила тебя плодами своих чресл, или чресел, или как их там?
Вместо этого мы молча перешли улицу, потом Лори снова процитировал реплику Баббы, и я, вопреки собственному желанию, рассмеялась.
Глава 23
Мэг
Еда оказалась вкусной и изысканной. Особенно порадовал набор выдержанных сыров, которые подавали с блюдом под названием сэндвич «Торнадо», политым сверху соусом барбекю и украшенным хрустящей креветкой. Джон заказал слишком много еды. К крем-брюле мы почти не прикоснулись.
Аппетитной верхушкой из жженого сахара я собиралась полакомиться перед сном. С мороженым, кстати, можно и пошалить.
Правда, Джон уже падал со стула, так ему хотелось спать, а я объелась и едва шевелилась. Мы остались наедине после долгой разлуки, и мне надо было либо принять ванну, либо пробежать марафон. Поскольку я не собиралась избавляться от ужина по примеру какой-нибудь модели конца девяностых, я кое-как выбралась из пуховых перин и, миновав Джона, направилась в ванную.
По большей части здесь все было выложено темной плиткой, отдельно висела раковина с приличного размера зеркалом. Огромный душ, просторное джакузи.
Я приготовила шикарную ванну: пузырчатая пена поднималась над водой, наверное, на целый фут. Пока я звонила маме, Джон успел раздеться. Он быстро скользнул в воду, я даже не успела полюбоваться его фигурой. Мы не были вместе с самого октября, когда он приезжал на двухнедельные каникулы. Я разнервничалась вопреки всякому ожиданию, а переполненный сыром желудок не способствовал уверенности.
Я залезла в ванну. Джон смотрел на меня, погрузившись по шею в пенные пузырьки. От его соблазнительного и уверенного взгляда тревожность меня мало-помалу покидала.
– Иди сюда, мне здесь чуточку одиноко. – Он улыбнулся.
Джон всегда был немногословен, но когда говорил, то сразу по существу. Я стянула через голову свитер, уронила его на пол. Джон впился в меня взглядом, буквально ощупывая им меня всю, и я так возбудилась, что позабыла про переполненный желудок.
Я сняла трусики, и Джон принялся поедать меня глазами, словно шикарный воскресный завтрак в загородном клубе. Я обхватила руками свою грудь, вода перелилась через край от того, что Джон зашевелился. Мне всегда нравилась власть, которой обладает женская нагота. Не готовностью ублажать мужчин, а способностью заставлять их ей подчиняться. Помню, как на меня облизывались парни в старших классах, и это здорово тешило мое самолюбие. Было приятно. Меня хотели, но не получали, начинали дразнить, обзываться, делали вид, будто я для них недостаточно хороша. Показывали друг другу фотографии моего тела, к которому не могли прикоснуться.
По гладким ухоженным ножкам скользнули трусики, у Джона приоткрылись губы. Он уставился на меня немигающим взглядом. Я поднялась во весь рост и ощутила прилив адреналина, словно меня коснулось исходящее от него напряжение. Я полностью сняла трусики и опустилась в ванну. Я наполовину погрузилась в нежные пузырьки, горячая вода слегка обожгла кожу. Напротив меня сидел Джон, а между нами простиралось целое море пузырчатой пены. Мне хотелось так многое сказать ему, и в то же самое время я не знала, о чем говорить.
Стало тихо, в ванной слышалось только шипение пены. Бритые волосы на голове Джона оставались сухими и казались светлее, чем мокрые волоски на груди. Мне захотелось коснуться его, и я придвинулась к его голому торсу. Он развел ноги, позволив мне прислониться к его груди.
– Я скучал по твоему телу, – сказал он, и его руки коснулись моей шеи, скользнули на грудь. Он всегда очень нежно касался меня, даже несколько робко, что только разжигало во мне пыл.
Я прижалась ягодицами к его промежности, ощутив, как там потвердело.
– А я – по твоему.
Джон развернул меня к себе лицом и стал двигать моими руками у себя между ног, чтобы я ощупала его плоть во всю длину. Я ощущала небывалую власть над его телом, когда поглаживала его легкими касаниями. И когда его голова откинулась назад, я почувствовала себя богиней. Мередит всегда нас учила, что женское тело – самое могущественное божество во вселенной, что в его силах дарить жизнь и отнимать ее. Она говорила, незачем стыдиться своего тела и своей сексуальности.
Вряд ли она, конечно, представляла себе, как далеко я способна зайти.
И вот я, сексуальная хищница, элегантная версия порнозвезды, при помощи рук и тела доводила жертву до экстаза. Я смотрела в глаза своего мужчины так, чтобы он знал – у меня на уме только самые грязные мысли, и мне страстно хочется, чтобы он наконец оказался внутри. Я даже об этом сказала, отметив про себя, как он переменился в лице от этих слов. Глаза закатились, Джон приоткрыл рот и шептал мое имя, приближаясь к концу, и я быстрее задвигала рукой, спросив, не хочет ли он, чтобы я села сверху. Он был настолько охвачен экстазом, что у него не хватило сил даже кивнуть. Ритмично двигая бедрами, я оседлала его, и он вошел в меня. Принялся что-то неразборчиво бормотать, с его губ слетело мое имя, и он быстро кончил. Мне польстило, что задуманное осуществилось так быстро, однако по опыту я знала, что, кончив, Джон на какое-то время выйдет из строя.
Он поцеловал меня в шею и нежно сдвинул с себя. Я передвинулась вперед и положила голову ему на грудь. И вновь наступило молчание.
Казалось, мы просидели в такой позе несколько часов, и тут над моим ухом послышалось легкое похрапывание. Я повернулась и увидела, что Джон лежит с закрытыми глазами.
Я очень устала, он тоже чертовски устал, однако было досадно, что я лежу рядом с ним, голая, в ванне, мы едва успели обняться, а он уже кончил. Он спал и глубоко дышал, расслабив губы.
