Отель «Ритц» во Французском квартале – это, конечно же, нечто. Родительский дом не шел с ним ни в какое сравнение. Наша ванна была грязной и затертой, на кухне – вечная гора посуды, которая могла пролежать там целый день, пока Бэт ею не займется – никто больше и в ус не дул.
Я не собиралась рассиживаться в фешенебельном номере, пока Джон дает храпака в ванной. Следовало бы выйти и прогуляться, однако совершенно не хотелось проводить ночь в одиночестве.
Я тихонечко отодвинулась, стараясь не разбудить Джона. В такой большой ванне я могла бы сесть в противоположном углу и вытянуть ноги, и все равно не дотянулась бы до него.
Пена в остывшей воде постепенно исчезала, и мне вновь вспомнились те странные электронные письма. Я-то думала, что грязные шуточки бывших одноклассников остались в Техасе. Целых два года мне приходилось терпеть их гадские выходки, и я уехала из Форт-Худа, позабыв о них как о страшном сне. У меня даже предположений не находилось о том, кто бы мог заниматься такой чепухой, рассылая мне подставные письма. Ну разве что Белл Гардинер? С нее станется. У этой осточертевшей мне девицы с тонюсенькой талией и длинными черными волосами хватило бы зла и низости, чтобы так мстить. По какой-то неведомой причине она меня ненавидела. И это никак не связано с Шайей и с тем, что можно с натяжкой назвать нашими отношениями. Грустно, когда девчонки грызутся из-за парня вместо того, чтобы объединяться. Белл Гардинер выглядела староватой для подобных выходок. Хотя, с другой стороны, она до сих пор пользовалась белой подводкой для глаз, так что я бы за нее не поручилась.
Пусть забирает своего Шайю Кинга. С того самого дня, когда он впервые отправился в гуманитарную миссию, я убеждала себя, что не хочу иметь ничего общего с его зелеными глазами и восхитительной смуглой кожей. И мне плевать, что он решил, будто Белл Гардинер достойней меня. Джон Брук подходит мне куда лучше Шайи. И думать нечего.
И все же я думала. Как знать, может, в это самое время Шайа трахает Белл Гардинер, а я сижу тут нагая в холодной водице с посапывающим парнем.
Посапывающим парнем, который только что получил диплом Уэст-Пойнта.
Шайа, скорей всего, лежит поверх Белл Гардинер и заливает ей то же самое, что когда-то заливал мне.
«Мы вместе объездим весь мир, Мэг».
«Я жду не дождусь, когда же мы будем вместе, Мэг».
Он как-то обмолвился, что ему не терпится сообщить своей маме, что мы с ним встречаемся, и я ему даже поверила.
Я представляла, как мы держимся за руки, гуляя по улицам Мехико и поедая свежие фрукты с лотков уличных торговцев. Он так и не поверил, что я готова уехать с ним, и это сильно подорвало наши отношения. Его неверие в меня, в то, что я способна оставить мать и сестер и колесить с ним по миру.
Я взглянула на спящего Джона Брука и подумала, что, возможно, Шайа был прав.
Шайа Кинг без спросу врывался в мои мысли. Мне еще повезло, что я – в большом и дорогом номере с Джоном Бруком, отмокаю в ванне в центре Французского квартала. Бедный Джон, он так сильно устал, а я, как последняя тварь, думала о Шайе.
Я придвинулась к Джону и провела рукой между его ног. Пару секунд он был мягок, но потом зашевелился и проснулся, а вместе с ним пробудилось и остальное. Он распахнул глаза, слегка вздрогнул, соображая, где находится, и снова прикрыл глаза. Запрокинул голову на край большой ванны и разрешил мне побаловаться.
Начинала я медленно, крепко обхватив его кулаком и двигая сверху вниз. Он положил руки мне на плечи и развернул к себе лицом. Отыскал мои губы своими и слился со мной в поцелуе, не прекращая постанывать.
– Потрогай меня, – выдохнула я.
Несмелыми движениями он коснулся моих грудей, старательно обходя соски. Это сводило меня с ума. Я не знала, нарочно ли он это делает, чтоб меня завести, или нет, но хотелось верить, что нарочно. Я не представляла, со сколькими он переспал до меня, но я точно была у него не первой.
Его рука скользнула вниз по моему животу и остановилась между моих ног. Он постанывал и был таким твердым в моей руке. Я теряла рассудок в ритме его поцелуя и пальцев, когда они погружались в меня и выходили, снова и снова. Я забралась ему на колени, обвила руками за шею и вновь опустилась на него.
Джон вошел в меня и закрыл глаза, и я опустилась до самого упора. Голова поплыла, я окунулась в такое знакомое и желанное забытье.
Глава 24
Джо
– Будешь кофе? – спросил Лори и жестом пригласил меня в кухню. – Тебе нормальный или без кофеина? – добавил он, сочтя знаком согласия то, что я с готовностью проследовала за ним.
Выдвинув ящик стола, Лори вынул коробку круглых капсул с кофейным концентратом. Мне как баристе оставалось лишь скептически закатить глаза. Впрочем, на фоне кофе без кофеина эти коробочки казались сущей ерундой.
– Без кофеина?
Он кивнул.
– Это ведь даже не кофе.
Он высыпал в кофеварку содержимое кофейной капсулы.
Я театрально потерла виски и подошла к кофеварке.
– Меня убивает твое пренебрежение к кофейным бобам.
Лори запрокинул голову, и пышная шевелюра рассыпалась по плечам.
– Эй, ну не всем дано быть баристами экстра-класса.
– Не обязательно быть баристой экстра-класса, чтоб брезговать подкрашенной водичкой, – парировала я.
Он поставил две кружки на мраморную столешницу. На одной был изображен пингвин, на другой – надпись «НАМАСТЕ В ПОСТЕЛИ» в контуре солнца.
Я указала на кружку:
– Симпатично.
У этого парня прикольные кружки для кофе, и вместе с тем он пил суррогат. Воистину, он полон противоречий, но мне это даже нравилось.
Когда наш, с позволения сказать, кофе был готов, мы вернулись в комнату Лори. Аромат, витающий в комнате, чувствовался уже из дверей. Меня окутал знакомый запах, и я тут же расслабилась. Странное дело!
– Каким ты пользуешься одеколоном? – Я плюхнулась на диван, стоявший в комнате, и задрала ноги на журнальный столик из дуба. Лори как-то обмолвился, что этот столик доставили из Испании. За морскую перевозку его мама выложила целое состояние.
– Да я толком не знаю. – Лори встал и, подойдя к комоду с зеркалом, взял оттуда стеклянный флакон. Повертел его в руках, рассматривая.
Не поинтересовавшись причиной такого вопроса и обойдясь без загадочных взглядов, он просто прочел надпись на этикетке. Названия я не знала, читал он с легким акцентом, и складывалось впечатление, что это что-то экзотическое и дорогое, что само по себе вполне могло оказаться иллюзией.
Попивая кофе, Лори жаловался на отца, решившего сослать сына к старому деду, который не имел ни малейшего понятия, как обращаться с молодежью. Лори, как всякое социальное существо, угнетало одиночество. И тут он застал меня врасплох.
