— Вы думаете, он готов был стрелять? Так угрожающе сунул руку в карман…
— Да нет, едва ли. Не стал бы поганить храм своего искусства. Да и разрешения на ношение оружия у него нет, проверял. Вот газовый баллончик всегда носит при себе, это доподлинно известно.
— Постойте, — вдруг осенило Женю. — Вы сказали, Корнюшин пил, но пять лет назад вдруг резко взялся за ум. Но ведь именно пять лет назад погиб…
— Погиб Николай Полежаев, да, знаю, — кивнул Олег. — Ваш начальник изрядно напичкал меня информацией. Ну что ж, дело простое!
— В каком смысле?
— Думаю, убийцу мы только что видели, — пожал плечами Олег. — А теперь, может, хватит в машине сидеть, побеседуем на свободе?
Женя как-то не сразу осознала, что путешествие закончилось: Олег уже доставал из багажника сумку.
— А в гостиницу? — спросила не без удивления.
— Бесполезно, — покачал головой Олег. — Летом в Хабаровске номер снять — это нереально. Заказ-то я, в принципе, сделал, как только Грушин сообщил, что ты приезжаешь. Может быть, завтра, если захочешь…
— То есть? — изумилась Женя. — Предполагается, что я предпочту спать на вокзале?
И еще больше изумилась, обнаружив, что они вдруг перешли на «ты».
— Да бог тебя знает, — как-то неуверенно отозвался Олег. — Просто я хочу пока поселить тебя в квартире брата — она пустая. Брата сейчас нет. Там тебе будет удобно. Опять же — это близко от наших точек слежения, от квартир Корнюшина и Чегодаевой. Впрочем, у нас в Хабаровске все близко.
— Да! — спохватилась Женя. — Еще ведь и Чегодаева! Давай оставим вещи, я быстренько приму душ — и поедем к ней.
— Бесполезно, — ответил Олег, быстро поднимаясь по широким ступеням сумрачно-прохладной лестницы. — То есть душ — это да, сколько душе угодно, а до Чегодаевой мы сегодня не доберемся. Завтра открывается выставка в Доме журналистов, а там самое интересное в экспозиции — ее работы, так что наша дама до ночи провозится с оформлением и размещением. Один мой знакомый фотокор тоже там выставляется, он и сказал, что все эти жрецы объектива будут камлать чуть не до полуночи. Там появляться смысла нет: не пустят, только зря засветимся. А вот завтра в одиннадцать утра открытие — придем и поглядим и на Чегодаеву, и на ее работы.
Квартира оказалась просторная, обставлена просто, но приятно. Несколько книжных стеллажей от пола до потолка — основной предмет мебели. Не меньше десятка картин на стенах: все больше закат над огромной рекой. Это, наверное, и есть Амур, которого Женя еще не видела. Если он и вполовину так же красив в действительности, как на картинах… Скорей бы на него посмотреть!
Она с любопытством оглядывалась, бессознательно отыскивая следы присутствия женщины. Похоже, их нет. Довольно чисто в отличие от большинства квартир одиноких мужчин.
— Он не женат? — спросила Женя, бродя за Олегом, который открывал дверь за дверью: «Вот кухня, вот ванная…»
— Был, теперь нет.
— Развелся, что ли? А дети?
— Да, нет, — рассеянно ответил на оба вопроса Олег, заглядывая в холодильник.
— Он на тебя похож? — спросила Женя, сама не зная зачем.
— Да мы практически близнецы, — буркнул Олег. — Чай, кофе?
— Если можно, сначала душ.
— На здоровье. Вот сюда.
Практически близнецы… Сказать по правде, Женю очень мало интересует, похож ли Олег на своего брата — и наоборот. Но не спросишь же вот так, прямо, о том, что в действительности интересно: «А ты сам-то женат?» Хотя что особенного в этом вопросе? Почему ее беспокоит, как бы Олег не услышал в нем чего-нибудь такого? Естественно попытаться узнать как можно больше о друге своего босса, о своем будущем партнере, однако… Нет, она не спросит. Достаточно того внезапного и совершенно необъяснимого разочарования, которое она испытала, узнав, что Олег привез ее на квартиру брата, а не к себе домой. Ну, все понятно: там жена, дети, теща какая-нибудь (образ семейства Климовых отчетливо вырисовался пред глазами)…
«А чего бы ты хотела? — ожесточенно спросила она себя, подставляя лицо под упругий прохладный дождик. — Чтобы он сказал: „Никаких гостиниц! Я решил — ты останешься здесь!“»
Вот именно: чтобы он решил за тебя, свалил бы тебя в постель, избавил бы от этих мучений, душевных и плотских. Чтобы именно он вынудил тебя сделать это, а не ты сама отважилась, чем скорей, тем лучше, поставить крест на прошлом. Вот уж воистину: башмаков не износила, в которых шла, в смысле, в которых летела в самолете, прощаясь со своей великой любовью! А уже мечтаешь оказаться в постели первого встречного!
Нет, ведь истинная правда: первого встречного. Другое дело, что попался ей какой-то ходячий секс-символ, но это совсем не означает, что он призван быть также психо- и физиотерапевтом…
«Ты вообще-то сюда зачем приехала?» — с ожесточением спросила Женя, презирая себя за то, что надевает юбчонку еще более «нарисованную», чем шортики, а также козырный топик, не достигающий пупка. Без лифчика, естественно. И практически без трусиков, потому что юбка облегает, как перчатка.
Работать, работать она сюда приехала, а не… Ладно — замнем, как говорится, для ясности!
Ее ждал кофе.
— Ты, наверное, есть хочешь? — спросил Олег. — Тут кое-что есть в холодильнике, но лучше сходим в китайский плавучий ресторанчик: там потрясающая еда и река вокруг. Я туда чуть не каждый день наведываюсь.
— Жена не обижается?
Не удалось-таки удержаться от вопроса, но тотчас захотелось откусить себе язык!
— На что? — вскинул брови Олег.
— Ну, что дома не ешь, — неуклюже объяснила Женя, и он усмехнулся:
— Нет проблем!
Ну, спасибо и на том. Хорошо, хоть прямо не спросил: «А твоя какая печаль?»
На улице ясность мысли постепенно вернулась к Жене. Да, определенно с ее головушкой что-то не так, если она совершенно пропустила мимо ушей прозвучавшие недавно слова: «Убийцу мы только что видели».
Обернулась к Олегу:
— Что ты имел в виду?
— А конкретнее? — глянул тот с улыбкой. — Под сходством моего брата и меня? Или под тем, что обожаю китайскую кухню? Или…
— Насчет Корнюшина, конечно! — пискнула Женя, впадая в панику от его проницательности.
— Ах вот что! Ну, это очень просто. Когда был убит Неборсин? 20 июля? Так, а 18 того же месяца Корнюшин улетел в Москву. То есть утром 20 вполне мог оказаться в Нижнем. Я поузнавал: Корнюшин брал отпуск на две недели за свой счет. Потом сообщил, что задерживается. А прилетел, знаешь, когда? — Олег сделал выразительную паузу. — Только вчера. Около двадцати четырех часов ночи. А это значит — что?
Женя тупо качнула головой.
— Это значит, — терпеливо пояснил Олег, — что Корнюшин, как псих, улетал из Москвы в девять утра!
