Проповедник нашел приют в городе Триполи на побережье Северного Ливана и вскоре установил обширные связи с салафитскими боевиками. ПЕТ заинтересовало, что там же обретается мой бывший товарищ и гражданин Дании Кеннет Сёренсен.
— Как насчет ливанской командировки? — спросил меня Кланг. — Посмотри, что он замышляет, с кем общается.
Я ждал с нетерпением.
25 апреля 2007 года, глядя из иллюминатора самолета на мерцающие на холмах огоньки Бейрута, я испытал прилив эмоций. Совсем недавно город разрывал религиозный конфликт. Какая удача, что мое первое задание развернется на этой арене сектантского раздора.
Моими выводами датчане планировали поделиться с британскими разведслужбами MИ5 и MИ6, в духе живительного для разведок всего мира взаимного обмена информацией. Несравнимые по ресурсам с англичанами или ЦРУ, датчане хотели продемонстрировать, что могут тягаться с тяжеловесами. И еще посчитали, что восстановление связей с проповедником укрепит мою репутацию в кругах радикальных исламистов Великобритании и британским коллегам это может однажды пригодиться.
В зале прилета бейрутского аэропорта меня ждали Омар Бакри и парочка длиннобородых громил. Проповедник крепко меня обнял.
— Мурад, братишка, рад тебя видеть! Как жизнь? — воскликнул он. Он заметно потолстел.
Мы вышли в теплую апрельскую ночь и сели в его блестящий черный джип GMC. Машина просела, когда проповедник устроился на сиденье. Деньги у него водились — наверняка присылали те молодые экстремисты, с которыми я когда-то тусовался в Лутоне под аккомпанемент его болтовни. Мы миновали христианские пригороды Северного Бейрута и всего пару часов спустя были в Триполи.
В первый же день моего пребывания в Триполи Бакри Мохаммед отвел меня в мечеть на старом рынке, где собирались сторонники. После молитвы он воскликнул: «Это брат Абу Усама аль-Дани — он учился в Йемене, знает всех братьев и хочет сказать пару слов».
Я удивился. Имаму явно захотелось искупаться в лучах моей джихадистской известности. На стародавние темы джихада как религиозного долга я сымпровизировал весьма удачно, судя по тому, какая толпа юношей с горящими взорами пришла обнять меня после выступления. Мне даже стало жаль, что я уже не на их стороне.
За неделю в компании Бакри Мохаммеда я устал от его нелепых речей. Радикальными они могли показаться молодым британским мусульманам, но не суровым боевикам Триполи. Те пережили настоящие уличные бои. После чего слова Омара Бакри были пустым сотрясанием воздуха.
Стремясь произвести впечатление на кураторов, я решил поохотиться на крупную дичь. Долго ждать мне не пришлось. Как-то раз, прогуливаясь с Омаром Бакри по старому рынку в Триполи, я встретил в лавке портного молодого человека с внушительной бородой. Тот не мог оторвать взгляда от моего светлого лица северянина.
— Машаллах! Откуда ты, брат? — спросил он по-арабски.
— Из Дании, — ответил я.
— Я тоже, — рассмеявшись, сказал он по-датски и представился как Абу Араб. В Данию этого палестинца привезли ребенком, где семья получила статус беженцев, а его настоящее имя — Али аль-Хайдиб.
Спустя пару дней Абу Араб пригласил меня в гости к себе домой. Вскоре после моего приезда ему позвонили.
— Идем со мной! — сказал Абу Араб.
Он провел меня по переулку. Нас ждала черная BMW с включенным мотором.
— Садись! — сказал Абу Араб, сверкнув глазами.
Мы забрались на заднее сиденье. Спереди сидели два боевика в полевой форме и платках. В руки мне сунули АК-47 и предложили пистолет. Я отказался, и сидевший рядом с водителем протянул мне ручную гранату.
— Может, вам больше понравится это? — спросил он. Похоже, он был командиром. — Или одна из этих штук? — сказал он, расстегивая камуфляжную куртку, под которой был пояс шахида. Когда машина рванула по узким улочкам, командир сказал, что, если их остановит полиция или вражеская группировка, лучше смерть, чем пытки.
Я старался не вздрагивать всякий раз, когда машина подскакивала на колдобине: у поясов шахидов неприятное свойство детонировать при сотрясении.
Я не сразу понял, но мне только что выдали пропуск за кулисы «Фатх-аль-Ислам», связанной с «Аль-Каидой» террористической суннитской группировкой, вскоре укоренившейся в лагерях палестинских беженцев на севере Ливана.
Командовал в машине младший брат Абу Араба Саддам аль-Хайдиб, старший по званию в группе и один из представителей набирающей силу террористической династии братьев Хайдибов
[99]. Саддаму было чуть за 20, он сражался в рядах иракской ячейки «Аль-Каиды» и знал ее высшее руководство
[100]. Другого брата, Юсефа, которому был всего 21 год, недавно арестовали в Германии
[101]после неудавшегося теракта, когда он оставил два чемодана со взрывчаткой в поездах в районе Кельна
[102].
Следующие пару недель меня водили по лагерям беженцев в Триполи, где, казалось, шли приготовления к «очередной войне» в Ливане. Абу Араб сказал мне, что они готовы на все для установления шариата сначала в лагерях, потом на севере Ливана, а со временем и по всей стране. Учитывая мощь враждующей шиитской группировки «Хезболла» и суровость сектантских расколов Ливана, это казалось несбыточной мечтой. Но у них были неукротимые амбиции и сильные союзники, считающие «Фатх» полезным противовесом «Хезболле», а также несомненная готовность сотрудничать с международным терроризмом.
В начале мая я вылетел из Ливана в Лондон доложить Клангу и Будде о выполнении задания. На сей раз на встрече присутствовал их непосредственный начальник, псевдоним Сёрен. Лет около сорока, подтянутый — внешности спортсмена не соответствовала только постоянная сигарета в зубах. Как и Кланга, его перевели в контртеррористическое подразделение из отдела по борьбе с наркотиками, особо ненавидимого мною в пору членства в «Бандидос». Теперь они с Клангом были коллегами по борьбе с терроризмом. Для разбора полетов датчане заказали пиво. Казалось, им хотелось, чтобы я чувствовал себя как можно непринужденнее.
