Ее камердинер ворчал, что Мария Терезия не очень тщательно одевалась, но она всегда была красивой, статной женщиной и умела держать себя, как подобает императрице. Произвести впечатление Мария Терезия любила и умела. На приемах в тронном зале она появлялась роскошно одетой, в таких случаях она выбирала в качестве украшения огромный бриллиант «Флорентинец», подарок мужа из сокровищницы своей потерянной Лотарингии. По улицам Вены Мария Терезия ездила в круглой карете в виде открытой раковины. Внутри было множество свежих цветов, и она казалась настоящей Венерой. Даже граф Подевиль, посол ее заклятого врага короля Пруссии, признавал, что Мария Терезия была чарующей, восхитительной женщиной.
Но больше всего располагала к ней ее естественность и умение непринужденно беседовать на парадных ужинах во дворце, во время скачек в Венском лесу, рядом со своим супругом в императорском дворце Хофбург. Рассказывали, что она очень часто смеялась и любила веселиться на масленицу, танцевала и устраивала веселые проделки. Когда ее наставник, граф Сильва Тарука, полагая, что на карнавале она заходит слишком далеко, послал ей записку, в которой он серьезно напоминал ей об обязанностях императрицы, Мария Терезия отослала записку обратно с пометкой на полях: «Напомните мне снова, когда начнется пост».
Мария Терезия была счастлива в браке, что можно сказать далеко не о всяком простом человеке, а уж и монархе и подавно. Она часто заказывала портреты членов своей семьи. С полотен на фоне замка Шенбрунн и безоблачных пейзажей сияют лица 13 белокурых, голубоглазых мальчиков и девочек, радостно и с надеждой смотрящих в будущее.
Эту семью обсуждала вся Европа, ведь в XVIII столетии австрийский двор был уникальным в своем роде. В Потсдаме Фридрих вел строгое мужское хозяйство и общался со своей женой только письменно, в Санкт-Петербурге правила официально незамужняя царица Елизавета, мадам Дюбарри в Версале старалась рассеять грусть стареющего Людовика XV.
Но как бы ни была обаятельна и сердечна императрица со своими подданными, ее детям выпал трудный жребий. Для них у Марии Терезии оставалось не слишком много времени, хотя их воспитание и образование всегда заботило императрицу. Они могли днем в определенные часы поцеловать ей руку, иногда она сама входила в классные комнаты, чтобы посмотреть, как кто-то из детей выучил урок. Да и в соответствии с придворным этикетом дети и родители, конечно, обращались друг к другу на «Вы». Свои пожелания относительно воспитания своих детей Мария Терезия чаще всего сообщала письменно. Это были точные инструкции для каждого учителя и каждой гувернантки, в которых было точно определено все, даже молитвы, которые дети должны были читать утром и вечером. Императрица разработала для детей свою собственную учебную программу, включавшую танцы и участие в театральных постановках. Кому как не ей было известно, что искусство лицедейства может пригодиться в жизни. Дети рисовали, их обучали истории, математике, правописанию, иностранным языкам. Девочкам преподавали рукоделие и искусство вести беседу.
Многие годы детское крыло дворца на первом этаже замка Шенбрунн жило очень активной жизнью: слышалось монотонное чтение детей, звуки клавикордов и спинета, гаммы и звон шпаг на уроках фехтования маленьких герцогов.
Воспитательницами и гувернантками становились овдовевшие графини или придворные на пенсии. Основным критерием отбора были не образование или опыт общения с детьми, а безупречное благочестие и знание придворного протокола. Кроме того, набирался еще целый полк учителей, которые преподавали танцы, музыку, иностранные языки и письмо.
Дисциплина была строгой, в императорской детской комнате было не место сентиментальности. Дети ни на минуту не оставались одни, воспитатель, гувернантка или камердинер присутствовали в любое время дня. Уроки на день были спланированы так же тщательно, как дела королевы. Например, Жозефина ежедневно занималась немецким, латынью, испанским, итальянским, историей, грамматикой, религией и письмом. В четыре часа дня начинался урок танцев, потом она повторяла молитвы, перебирая четки, и ела очень простой ужин: «суп и какое-нибудь другое блюдо», как указывали инструкции матери. Девочка видела свою семью только по воскресеньям, когда все вместе шли в церковь и обедали. Мать строго инструктировала гувернантку Жозефины: плохие привычки девочки «…должны были быть немедленно и основательно искоренены. Я не буду льстить себе, что справилась с ней, пока не будет покончено с источником ее неприятностей — ее вспыльчивым темпераментом и ее эгоизмом. Когда с ней только заговариваешь, она настолько выходит из себя, что от ярости готова расплакаться».
Иосиф, старший сын и наследник, был не очень способным ребенком. Он учился не так быстро, как его бойкий брат Карл, но трудился упорно и никогда ничего не забывал. Мать называла сына упрямой головой и наставляла его камергера: «Вечером предоставляйте эрцгерцога самому себе, если потребуется, один из камердинеров должен прийти к нему. Но вы все же оставайтесь в комнате, чтобы наблюдать издали за его поступками, его осанкой и так далее. Тогда вы сможете судить о его поведении и поправлять его».
Однажды Мария Терезия приказала, чтобы эрцгерцога Иосифа наказали ударами кнута. Его камергеры стали протестовать против незаслуженно жестокого наказания и заявили, что никогда ни одного эрцгерцога не били кнутом. Императрица возразила: «Это ясно видно по их манерам», но все-таки отменила приказ. Мария Терезия уделяла много внимания воспитанию хороших манер за столом: «…Мои дети должны есть все, что ставят перед ними, не возражая. Они не должны делать замечаний, что они предпочли бы то или другое, или обсуждать еду. Они должны есть рыбу каждую пятницу и субботу и в каждый день поста. Хотя Иоганна чувствует отвращение к рыбе, никто не должен уступать ей. Все мои дети, кажется, питают отвращение к рыбе, но они должны это преодолеть». Своим дочерям императрица писала длинные письма, в которых подробно разбирала их манеры и поведение. Четырнадцатилетней Каролине мать выговаривала за то, что она безразлична во время молитвы и бывает грубой и раздраженной по отношению к камеристкам: «Я не могу забыть эту твою невоспитанность, и я тебе никогда ее не прощу. Твой голос и твоя речь и без того уже достаточно неприятны. Ты должна особенно постараться исправиться в этом отношении; ты никогда не должна повышать голос». Каролина попросила заменить воспитательниц, королева это позволила, но предупредила девочку, что не всякая ее прихоть будет исполняться.
Жизнь этих детей была очень далека от того, какой представляют обычно жизнь монарших отпрысков. «Ты должна добросовестно продолжать упражнения в музыке, рисовании, истории, географии и латыни. Ты никогда не имеешь права лениться, потому что лень опасна для каждого, но особенно для тебя. Ты должна занимать свой ум, потому что это удержит тебя от того, чтобы думать о детских проказах, делать неподходящие замечания и желать глупых развлечений», писала императрица одной из своих дочерей.
Когда дети повзрослели, на них взвалили еще и обязанность представлять семью перед всем миром. Чтобы увидеть их вместе с родителями в Зеркальном зале под расшитым золотом балдахином во время публичного обеда, собирались толпы зевак. В дни рождений, именин и во время других торжеств они выступали в придворном театре в любительских постановках и балетах.
