— Пойдем в «Олимпийский»!
— Да подожди, сейчас Женя за нами заедет.
— Нет-нет, одевайся. Мы сами дойдем!
— Да как ты пойдешь по улице, ты что?!
Алла продолжала уже из прихожей:
— А я вот замотаюсь этим шарфом, темные очки нацеплю. Та-ак. Вот эту шапку дурацкую надену.
— Ой, что это? — воскликнула Люся, вернувшаяся из магазина.
— Тихо, Люся, — прикрикнула на нее хозяйка. — Алла Пугачёва идет к народу.
— А-а, идет и говорит. — ехидно заметила Люся и отправилась с сумками на кухню.
Через пять минут они спустились вниз. Поклонники у подъезда даже не узнали Пугачёву. Посовещавшись, они решили, что это Моисеев приводил к Самой какую-то новую танцовщицу.
И так пешком от улицы Горького какими-то переулками они дошли до «Олимпийского». Всю дорогу они говорили, говорили. Алла вдруг стала совершенно спокойна.
«Я обалдел от этого похода, — рассказывал Моисеев. — Потому что никогда столько не ходил. А она спокойно его перенесла в каких-то смешных туфельках. И что-то после этого произошло. Алла вышла из кризиса, и, как сейчас помню, после этого дня у нее все пошло как по маслу: и декорации, и спектакль весь сложился; она уже точно знала, кто куда идет, где нужна та или иная мизансцена, где и какой свет».
Программа «Пришла и говорю» шла со 2 по 17 июня 1984 года в спорткомплексе «Олимпийский». Билеты были распроданы задолго до премьеры. На всех спектаклях огромная чаша стадиона заполнялась до краев.
В день последнего концерта Алле позвонил сын Клавдии Шульженко и сказал, что Клавдия Ивановна умерла.
Они не были да и не могли быть близкими подругами. Но Пугачёва очень много общалась с Шульженко в последние годы ее жизни. Конечно, советская пресса описывала их встречи чернилами с комсомольским елеем — передает, мол, ветеран свой опыт молодым. Но Клавдия Ивановна на самом деле оставалась для Пугачёвой чуть ли не единственным человеком, перед которым она совершенно по-девичьи робела, искренне называла «великой». Она учила Аллу кланяться публике в пояс. Семидесятилетняя старушка делала это легко, Пугачёва кряхтела, хохотала — не получалось.
Шульженко доживала свой век очень небогато. Певица, чей «синий платочек» имел полное право развеваться на древке рядом со знаменем Победы, не хотела что-либо просить у властей. Пугачёва была бы рада ей давать деньги просто так, но знала точно: не возьмет. И к тому же будет оскорблена. Алла тогда придумала трюк. Для этого, правда, приходилось эксплуатировать болезнь Шульженко — у нее прогрессировал склероз. Во время визита Пугачёва или Болдин незаметно подкладывали деньги — на кухонный, скажем, буфет. Шульженко находила их, сетовала на забывчивость.
А рачительной она не была никогда: после смерти на ее сберкнижке числилось всего несколько рублей.
Сын Шульженко рассказывал и о том, что из зарубежных гастролей Пугачёва часто привозила Клавдии Ивановне духи: она обожала парфюмерию, это была ее страсть.
Алла приезжала к Шульженко, когда та уже угасала, проведя два месяца в больнице. Она заговаривалась, путала имена и лица. Но Пугачёву принимала очень бодро, словно оживала. Известный журналист Глеб Скороходов написал об этом в своей книге: «Она печалилась: на пюпитре лежат песни, уже отобранные ею, но вот до сих пор не разученные:
— Надо же готовить новый репертуар: не могу же я выходить на сцену только с тем, что много раз обкатано. Вчера была у меня Алла, она готовит программу из двадцати новых монологов. У меня силы не те и годы тоже, но две-три песни, которые еще никто не слышал, я обязана приготовить…
И вот звучит монолог-реквием "Когда я уйду". Алла не скрывает слез, а, закончив петь, обращается — единственный раз на протяжении программы — непосредственно к слушателям:
— Этот концерт я посвящаю ушедшей сегодня от нас великой певице Клавдии Ивановне Шульженко, Человеку и Учителю с большой буквы.
Зрители ахнули от неожиданности: о кончине Шульженко никто не знал. Затем поднялись с мест и вместе со всеми участниками обозрения застыли в молчании.
Алла была на похоронах Клавдии Ивановны. Говорила о ней и на Новодевичьем, вытирая по-детски слезы кулачком.».
Глава 26
Артем Троицкий
Фильм «Алла»
Кристина и «Чучело»
Отказ от мюзикла
«Шахматы»
В том же году она снималась сразу в двух фильмах, сначала в «Сезоне чудес», где, правда, спела лишь две песни, а потом в картине под недвусмысленным названием «Алла».
К этому моменту одного этого имени уже было достаточно, чтобы все понимали, о ком речь. Подобно тому, как в Америке достаточно произнести имя Элвис, и сразу главою непокорной выше статуи Свободы возносится парень с бакенбардами, виляя бедрами.
«Сезон чудес» снимал Георгий Юнгвальд-Хилькевич, автор популярных «Мушкетеров» с Боярским-д'Артаньяном.
На съемки пугачёвских музыкальных сцен в «Сезоне» в город Черкассы отправился тогда Артемий Троицкий, знаменитый музыкальный журналист, который скоро станет добрым приятелем Аллы. (Их взаимная благорасположенность исчерпается в 1996 году, но об этом дальше.) В те сентябрьские дни Троицкий вел полудневниковые записи, два маленьких отрывка из которых приведем как любопытные свидетельства заинтересованного очевидца:
«.Так, отличный костюмчик сообразила себе для съемок тетя Алла. Красные "лосины", белые сапожки, красный шарф, белая майка с собственным изображением (шведский импорт), серый пиджак. Песня "Робинзон". Неоглядный кордебалет вяловато повторяет движения хореографа Бориса Моисеева. Пассивность хлопцев и девчат истомила Пугачёву. Она выскакивает на плац сама и показывает, как надо танцевать».
«.Мы поехали обедать. Недалеко. Уставшие и голодные, все сидят молча. Директор ансамбля (Евгений Болдин — А. Б.) скаламбурил: "Обед молчания!". Тут начинает выступать растроганный кинорежиссер Хилькевич: "Я давний поклонник. Я сам бы побежал за автографом. Я слышал о вас столько ужасов. Что с вами невозможно работать. Что вы грубы. Резки и обидчивы. Все ложь, обман. Вы покладисты и восхитительны". Прожевав котлету, Пугачёва пробурчала: "Никому не говорите об этом. Пусть боятся!"».
* * *
Режиссером фильма «Алла» стал Наум Ардашников, до этого более известный как оператор.
За год до того его вызвал к себе в кабинет директор «Мосфильма» Сизов и сообщил:
— Будешь снимать фильм про Пугачёву.
— Про кого? — Ардашникову показалось, что он ослышался. — Про Аллу Пугачёву.
— Минуточку. А чей сценарий, кто актеры, где…
— Подсуетись.
«Мосфильму» тогда очень требовался фильм с хорошими кассовыми сборами. В меру лиричный. В меру драматичный. В меру смешной. В меру большой. Что-то вроде киношлягера «Москва слезам не верит».
