Жена Юрия понятливо кивнула.
— И жена у меня должна быть под стать.
— Но зачем?
Оценивающе посмотрев на молодую жену, Юрий все же решил ей сказать, чтобы прибавить энтузиазма, дабы знал, что ее может ждать в случае удачи.
— Я собираюсь стать цезарем всея Руси…
Агафья выпучила глаза и открыла рот от такого заявления мужа, а тот продолжал:
— Но люди разобщены, разные обычаи, какие-то старые обиды, которые при случае будут рады припомнить и отомстить. И вот представь, что какой-то левый князь решил взять их под свою руку. Сопротивляться будут просто из того принципа, что он чужой… Но есть и объединяющее начала, это христианская вера, и став в глазах людей почти святыми, неся с собой не меч, но благо…
— Понимаю… простые люди в этом случае примут тебя с радостью. Но остаются еще бояре и купцы, а их святостью не купить.
— Молодец. Купцов купить просто. Если Русь станет единым царством то исчезнут все внутрикняжеские пошлины.
— О! За это они сразу объявят тебя святым! — засмеялась Агафья. — А как быть с боярами?
— Они хотят власти, да как в Новгороде? Так они ее получат. Более того, они получат Думу в которой будут придумывать законы для всего государства. Будет заседать человек двести-триста и пусть думу думают.
Агафья уже откровенно смеялась.
— Да они же там по любому пустяшному вопросу передерутся, бороды друг другу повырывают!
— Что собственно и требуется, — улыбнулся Юрий. — Пусть развлекаются в Думе, да пар в ней спускают, на реальные дела меньше времени будет.
— Но может и так случиться, что они встанут против тебя… — посерьезнела жена.
— Так и я клювом щелкать не собираюсь и допускать в Думу кого ни попадя…
«Как Николашка Кровавый. Дятел. Ну созвал ты Думу, ну так растряси кубышку швейцарскую или английскую и сделай так, чтобы в нее вошли и твои сторонники, да чтобы они составляли большинство, да и те что оппозиционеры, были прижаты к расстрельной стене компроматом и сильно не взбухали!» — подумал великий князь.
— И чем я буду именно заниматься? — уже явственно заинтересовалась Агафья.
От таких предложений грех отказываться.
— Для начала, откроешь приемный дом, где будут принимать роды, оказывать помощь пораненным, а потом и это самое главное, ты избавишь людей сначала во Владимирском княжестве, а потом по всей Руси от такой напасти как оспа.
Оспа и впрямь была страшным бедствием. В голодные годы, физически ослабленные люди были особенно подвержены заражению и вымирали целыми деревнями, в городах выкашивало до двух третей населения. Так что если удастся победить эту болезнь, то это гарантирует статус святого при жизни тому, кто это сделает.
— Как?! Я же не знаю! — ужаснулась Агафья.
— Я знаю… — улыбнулся Юрий.
— Откуда?!
— Хм-м, на этот вопрос я пока тоже тебе не могу дать ответа…
— Почему тогда сам это не сделаешь? — после короткой паузы, спросила она.
— По той причине, что мне нужна жена под стать. Ну и потом слишком хорошо тоже не хорошо. Не нужно привлекать лишнего внимания. Все должно быть в меру.
Еще Юрий надеялся, что Агафья проведя эксперименты с кровью сможет добиться подбора доноров на тот случай если потребуется переливание. А оно может понадобиться, ведь история вот-вот сделает первый крутой поворот, а значит уже далеко не факт, что ему без особых проблем удастся дожить до появления тех же монголов, как то было в оригинальной исторической последовательности, а не скопытиться раньше.
«Осталось только разобраться с церковью, ибо попы будут резко против любых экспериментов в этой области», — с грустью подумал княжич.
3
Константин сильно удивился, узнав о решении отца собрать Вече по поводу изменения порядка наследия в пользу Юрия.
Почему?
Потому что великий князь Всеволод Юрьевич всю свою жизнь делал все, чтобы ограничить боярство в политических правах и достиг в своем стремлении немалых успехов. И вот теперь он созывает тех, кого так долго гнобил, чтобы решить с их участием возникший политический кризис власти тем самым сняв с себя ответственность, а точнее делая знать соучастниками попрания закона.
Разве не должны они принять решение в пику своему угнетателю из чувства мести?
То, что Константин сам виноват в возникшем кризисе, его мало волновало, он увидел в происходящем шанс получить желаемое, осталось только бросить боярству кость, на которую они набросятся.
А что хочет боярство?
Более широкого участия в политической жизни в идеале тех же прав и привилегий как в соседнем Новгороде.
«Ну, положим, как в Новгороде это им будет слишком жирно, — усмехнулся князь ростовский, — так у меня никакой власти не будет, но некоторые послабления дать можно».
И агенты Константина принялись агитировать созываемых на Вече делегатов от боярства.
Там конечно будут еще священники, дворяне, купцы и простой люд. Видимо Всеволод Юрьевич осознавая, что бояре могут ему подгадить создавал им массовку в противовес, но кто будет слушать горожан и тем более крестьян? Это так, хор на подпевках.
Слово купцов стоит тоже немного. В качестве милости можно им пошлины немного скинуть.
А вот дворяне и тем поле священники это уже серьезнее.
Но священников можно придавить. Десятину ведь тоже можно по-разному собирать…
Что до дворян, то их можно попробовать купить. Как материально, определенные запасы есть, так и дополнительными привилегиями, да обещаниями более высокой доли с добычи в будущих походах, хоть на тех же новгородцев, благо они сильно ослабли в борьбе с Орденом меченосцев и их можно хорошенько пощипать.
Вече получилось жарким.
Обе партии сошлись, что называется не на жизнь, а насмерть.
Сторонники Константина напирали на то, что надо поступить по праву и отдать старшему Владимир.
Сторонники Юрия кивали на то же право и говорили, что Константин должен отдать Ростов.
Им ответствовали, что Ростов сильно погорел и Юрию будет лучше в целом Суздале, а не посреди пепелища.
Крик, гам, чудь до мордобоя не доходило.
Купцы практически сразу встали на строну Юрия. Они получали дорогой товар и обещанное Константином снижение пошли ничто по сравнению с теми потерями, если поступление товара прекратится, а намек на это был дан. Дескать с ними из принципа не будут сотрудничать. Купцов на Руси много. Не владимирские, так новгородские.
Купцы в свою очередь давили на компаньонов из бояр и дворян.
Священники разделились поровну и предавали друг друга анафеме.
