Слушая ее, Эндрю улыбался. Он был от нее в полном восторге, представляя, что она сумела сделать для Блу.
– Кстати, для визита к психотерапевту потребуется, наверное, разрешение его тети. Эти специалисты соблюдают все правила.
– Я позвоню его тете, она подпишет, – сразу согласилась Джинни.
– Вы, должно быть, переживаете: физически опекунша – вы, а формально – она.
– Ничего страшного. Она охотно подписывает все, что нужно, достаточно с ней созвониться.
Они еще поговорили о предстоящей ей командировке в Сирию, а потом простились. Зная, что днем Шарлин дома, Джинни позвонила ей. Шарлин очень понравился рассказ о достижениях Блу и о его близящемся выпуске, на который Джинни, увы, не суждено было попасть. Шарлин не вызвалась туда явиться, тогда Джинни попросила ее подписать очередную бумагу.
– Что на этот раз? – разозлилась тетя Блу. – Увозите его на летние каникулы в Европу? – Их поездка в Лос-Анджелес произвела на нее сильное впечатление. По ее мнению, Блу был везунчиком.
– Нет, к психотерапевту, – серьезно ответила Джинни.
– Какой еще терапевт? Он что, поранился? Вечно он откуда-то прыгает, я ничуть не удивлена.
– С ним все в порядке, – успокоила ее Джинни. – Речь о психологе.
– Это еще зачем? – Такого Шарлин не ожидала. Видимо, она испугалась, что это следствие оплеухи, полученной Блу от ее сожителя. Она бы предпочла это скрыть. Джинни не собиралась пускаться в объяснения по телефону, но теперь у нее не было выхода: Шарлин задала вопрос, и ей не хотелось лгать.
– По-моему, однажды Блу пытался рассказать вам об этом. Но он был еще мал и говорил неубедительно. – Она предлагала Шарлин способ объяснить ее невнимание в столь важный момент. – В девять или в десять лет Блу стал жертвой сексуальных домогательств священника в вашей приходской церкви. Сейчас мы даем этому делу ход. На прошлой неделе мы подали заявление в полицию, а теперь готовим гражданский иск к епархии.
Ответом было глухое молчание.
– Кто преступник? – выдавила в конце концов Шарлин.
– Отец Тедди Грэм.
Тетя Блу взвизгнула.
– Не смейте! Блу вам врет! Этот священник – чудеснейший человек на свете! Блу будет вечно гореть в аду, если его оболжет! – Она так бросилась защищать священника, что Джинни чуть не выронила трубку от удивления.
– Я его видела, я понимаю, почему вы так к нему относитесь. Представительный мужчина, ничего не скажешь. Но его сексуальные домогательства к вашему племяннику – это факт; возможно, он поступал так же и с другими мальчиками в приходе. Он губит юные жизни, его надо остановить. Полиция уже ведет расследование. Ни в какой ад Блу не попадет. Он стал жертвой сексуального преступления. – Джинни старалась говорить разумно, чтобы не сорваться на Шарлин.
– Он врун! Он всегда был вруном. Он пытался плести мне что-то в этом роде. Поверьте, это чепуха. Вы сами совершите преступление, если попытаетесь засадить такого человека в тюрьму. Отец Тедди – святой! – Слушая ее, Джинни сама боролась с желанием закричать. Но она принудила себя к спокойствию, сейчас ей требовалось одно – чтобы Шарлин разрешила Блу обратиться к психотерапевту.
– Знаю, вас это очень огорчает. Уверена, в это трудно поверить, вам этот человек нравится. По-моему, он всех обвел вокруг пальца. Но рано или поздно его выведут на чистую воду. Другие мальчики тоже заговорят. А пока мне нужно разрешение для Блу.
– Не дам я вам никакого разрешения. Не собираюсь помогать вам преследовать этого человека! Это настоящая травля! Ничего не подпишу, у вас безбожные замыслы. Скажите Блу, что он может забыть о нашем с ним родстве, если прямо сейчас не откажется от обвинений против отца Тедди! – Шарлин высказалась предельно ясно. Через минуту она попрощалась и положила трубку.
Джинни без промедления перезвонила О’Коннору и поведала о случившемся. Он нисколько не удивился.
– Это происходит сплошь и рядом. Люди пугаются, когда их заставляют смотреть в лицо таким фактам. Наверное, она чувствует себя виноватой, что не послушала Блу раньше.
– Не похоже. Этот человек умеет прельщать и убеждать, я сама это видела. В общем, никакого разрешения она мне не даст, поход к психотерапевту отменяется. – Джинни пала духом. Разговор с теткой Блу вытянул из нее все силы.
– Не переживайте, – подбодрил Джинни адвокат, – это не срочно. Попробуете еще раз, когда вернетесь.
Она сказала, что так и сделает, хотя не надеялась, что Шарлин пойдет на попятный. Ее собственная сестра заняла такую же крайнюю позицию, для нее тоже важнее неприкосновенность Церкви и наплевать, чем занимается поп-извращенец. Эндрю пожелал Джинни удачной поездки и повесил трубку.
Рассказывать Блу о своем разговоре с Шарлин Джинни не стала – не было смысла.
В честь окончания восьмилетки она подарила Блу обещанный сотовый телефон; ее утешала мысль, что он будет досягаем, если, конечно, окажется досягаемой она сама.
Кроме того, она связалась со своим собственным адвокатом, внесла дополнение в свое завещание и нотариально заверила изменение. У нее оставались деньги от страховки, выплаченной в связи с гибелью Марка, от продажи дома, от собственных сбережений, и Джинни решила отписать крупную сумму Блу. Бекки и ее семья в этих деньгах не нуждались, и Джинни хотела, чтобы они достались Блу, в случае если с ней произойдет несчастье. Она была уверена, что поступила правильно. В субботу она помогла Блу переехать в «Хьюстон-стрит». Там она вместе с ним распаковала его пожитки. Он выглядел безутешным. Она пообещала пообедать с ним в воскресенье. В понедельник она улетала.
Вернувшись домой, она проверила почту. Ее ждало письмо для Блу из школы «Ла Гуардиа Артс». С сильно бьющимся сердцем Джинни понесла его наверх. Очень хотелось открыть письмо самой, но она не посмела. Они сделают это вместе завтра, за обедом. Она надеялась, что в письме добрые вести.
В воскресенье утром она приехала в «Хьюстон-стрит». Блу ждал ее у дверей. Они пообедали в уличном кафе в Гринвич Виллидж, а потом она вспомнила про конверт в сумочке. Оба знали, что в нем лежит. Блу очень нервничал, вскрывая его, Джинни тоже; что будет, если его не приняли? Она знала, что он будет крайне разочарован, и боялась оставлять его в таком состоянии на два месяца. Пока он читал письмо, она смотрела на него, не отрываясь. Сначала ничего не было понятно. Внезапно его огромные ярко-синие глаза расширились в несколько раз, он уставился на нее не то в недоумении, не то в небывалой радости.
– Боже, Боже! Меня приняли! Приняли!!! – заорал он. Несколько голов на террасе повернулись, но Блу ни до кого не было дела. – Меня ЗАЧИСЛИЛИ! – Он вскочил, запрыгал на месте, бросился Джинни на шею. – Я буду учиться в «Ла Гуардиа Артс»!
– Выходит, что так. – Она любовалась им, вытирая слезы. Это было его колоссальное достижение, шанс изменить жизнь; именно об этом мечтала Джинни, упрашивая школу прослушать Блу и заставляя его попытать счастья.
