Но немало оставалось таких, для кого убедительными были лишь золото да соображения личной выгоды.
К их числу принадлежал и распорядитель протокола, который слушал страстную речь Набусардара, думая о своем:
«Народ… это ведь каждый из нас. Народ… это и я сам. В интересах народа не следует выступать против более сильных персов, это не в моих интересах. Если начнется война, всех иноземцев вышлют. Одним из первых будет и мой зять, ведь лидийцы теперь служат в армии Кира и потому считаются врагами Халдейского царства. Не будет войны, не вышлют иностранцев, а служить все равно кому: Набониду или Валтасару, Валтасару или Киру».
Хранитель печати все еще переживал обиду на Валтасара, который подарил ему вместо перстня с тифонским рубином золотой кинжал, а им даже не похвастаешься перед остальными. Валтасар был ему ненавистен, и он решил всегда выступать против того, что угодно Валтасару. Валтасар за войну и укрепление армии, значит, он — против войны и армии. Но Эсагила отказалась утвердить его сына жрецом храма в Ларсе, поэтому он выступит против Эсагилы. Эсагила же и слышать не хотела о войне и о создании великой армии царя. Обида на Эсагилу оказалась сильнее, и хранитель печати в глубине души согласился на то, чтобы была война и чтобы Валтасар создал армию, которой не имел еще ни один властелин мира.
В самом трудном положении оказался сановник по делам правосудия, который помимо поместья принял от Эсагилы золото, обязавшись поддерживать Эсагилу против царя. В то же время он дал честное слово своей жене Ноэме, которая приходилась сестрой Набусардару, что не поддержит Эсагилу. Лицо его менялось по мере того, как одна ситуация на заседании сменялась другой, а единственным спасением был для него парик с затейливо уложенными локонами, за которыми он прятал свою нечистую совесть.
Главный казначей еще не пришел ни к какому выводу; Но ему казалось, что было бы неплохо поддержать Валтасара, добивающегося войны, в которой царь, пожалуй, может и погибнуть. В этом случае, кроме золотого скарабея, ему, возможно, удалось бы завоевать и сердце несчастной царицы.
Сановник, ведающий дорогами, не особенно вникал в то, что говорили жрецы и Набусардар. В который раз он повторял про себя речь, записанную его писцом на золотой табличке. Он больше всего беспокоился о том, чтобы не пропустить своей очереди и чтобы все его фразы прозвучали как можно отчетливее и убедительнее, иначе ему не удастся привлечь внимание царя.
Сановник по внутренним делам, дрожа за свою должность, ждал, когда ситуация окончательно прояснится, чтобы примкнуть к сильнейшим. Он старался прежде времени не встретиться взглядом ни с верховным жрецом, ни с Валтасаром.
Халдейский посол в Египте был одним из немногих. кого не мучили сомнения. Он был за войну с персами во что бы то ни стало. Ему надо было вернуть свои корабли и свое состояние. В его личных интересах и в интересах Халдейского царства иметь союзником могущественного египетского фараона. Самое верное — объединиться халдеям с египтянами и нанести поражение персам. Правда, посол не знал, что лукавый фараон ведет тайные переговоры о соглашении с Киром и собирается занять нейтральную позицию, если Кир поручится не посягать на безопасность Египта.
Как и посол, Валтасар также сделал окончательный вывод для себя. Он снова удобно устроился в своем тронном кресле, по-прежнему не выпуская из рук локотников. Пока Набусардар вершил дела за растерявшегося государя, Валтасар с трудом приходил в себя. Мечи жрецов должны были отправить его в царство теней, но его спали, и спасли не боги, а Набусардар. И Набусардар уже не так одинок, как в начале. Знатные халдеи, пусть не все, но принимают его сторону. Кто не побоялся открыто выступить перед всем советом, тот наверняка не боится Эсагилы. Это одинаково радовали и Валтасара и Набусардара. Неделю назад Валтасар еще колебался — дать ли согласие на перестройку армии, теперь же, когда его чуть не убили прямо на троне, он упрекал себя за то, что не вполне доверял Набусардару. Сегодня он убедился, что лишь сильная армия сохранит ему трон, защитив не только от персов, но и от Эсагилы.
Набусардар выслушивал заверения преданности от Киру, казначеева писца и телохранителя первого советника, сановника по хозяйству страны и верховного судьи; Валтасар, напряженно выпрямившись на троне, беспокойно оглядывал присутствующих.
Сперва он задержал взгляд на своем отце, Набониде. Он так и сидел, окруженный жрецами, поставив слишком короткие ноги на скамеечку, придвинутую к креслу. Набонида привела в замешательство пылкая речь Набусардара, воодушевившая добрую половину членов государственного совета. Валтасар дорого дал бы, чтобы узнать, о чем думает Набонид. Этот Старьевщик, как его называл Валтасар, полагал, что халдейский народ по-прежнему дремлет, как дремал он во времена его правления. Пожалуй, даже хорошо, что он явился сюда сегодня, теперь он воочию убедится, что не Набонид, а кто-то другой призван вершить историю Халдейского государства. Пусть и Эсагила видит, что историю делают не всемогущие боги, которые, говорят, создали мир из ничего, что отныне и в будущем зиждителем истории Халдейской державы является он, Валтасар, величайший из властелинов. Его воле подчинится народ, армия, знать, Эсагила и боги. Его воле покорится весь свет — Старый и Новый, север и юг, восток и запад, море и суша, воздух и облака. Все, все должно принадлежать ему и трепетать перед ним.
«И ты, царь Набонид, — беззвучно шептал он толстыми губами, устремив взор поверх толпы советников на щуплую фигурку Набонида. — Говоришь, ты пришел в Вавилон, как приходит сюда любой халдей. Ложь, ты явился отнять у меня трон. Ты ясно сказал: „Халдеи, пробудитесь и следуйте за теми, кто ведет вас к Мардуку, а не за теми, кто ведет вас к гибели. Это говорю вам я, ваш истинный царь, его величество Набонид“.
Этого Валтасар уже не мог вынести. Он затрясся от ярости и ненависти, вспыхнувший в нем с новой силой. Ему хотелось немедленно расправиться со своими врагами.
Но тут раздался голос верховного жреца, поспешившего вмешаться и не допустить, чтобы совещание пошло за Набусардаром.
— Халдеи! — воскликнул он. — По-моему, мы на заседании совета, а не в царских казармах. По Какому праву Набусардар вербует здесь солдат? Или нравы во дворце упали столь низко, что тронный зал не отличишь от казарм? Набусардар нарушает установленные порядки, он набирает армию прежде, чем совет вынес какое-либо решение. В соответствии с законом, тот, кто пытается создать в стране армию без санкции совета, карается смертью как изменник родины. Поэтому я призываю вас, халдейские вельможи, исполнить свой долг. Ведь для защиты вашей жизни и ваших достояний существует воинство Эсагилы.
Дерзость жрецов переходила все допустимые границы. И, оставив трон, царь Валтасар поднялся во весь свой рост. Он возвышался над Набусардаром, стоявшим тремя ступеньками ниже, как изваяние карающего божества.
Выждав паузу, он прохрипел:
— С каких это пор Эсагила присвоила себе право выносить суд над военными силами царя?
— С тех пор, как на халдейском троне не стало законного правителя! — вызывающе ответил верховный жрец.
