Когда родители девочки проснулись, они стали искать Миннехаха, не понимая, куда она делась. Отец посмотрел на землю – вы же знаете, как индейцы ловко читают следы, – и сказал: «Она ушла с бизоном. Я собираюсь вернуть ее обратно».
Он надел мокасины, взял лук, стрелы и все необходимое и пошел по равнинам.
Прошло много времени. Он устал и решил отдохнуть. Он сел и стал думать, что ему делать, как вдруг прилетела сорока, одна из самых умных птиц, обладающая к тому же шаманскими способностями.
МОЙЕРС: Волшебные качества.
КЭМПБЕЛЛ: Да. И индеец говорит ей: «О прекрасная птица, скажи, моя дочь убежала с бизоном? Видела ли ты ее? Не пролетишь ли ты над равниной, чтобы посмотреть, нет ли ее где-нибудь?»
Сорока отвечает: «Да, неподалеку отсюда я видела очень красивую девушку вместе с бизоном».
«Лети, скажи ей, что ее отец здесь, в бизоньей яме
[24]», – попросил индеец.
Сороке полетела и нашла девушку в стаде бизонов. Они все спали, а она вязала или занималась чем-то подобным. Сорока подошла к ней и сказала: «Твой отец там, рядом с бизоньей ямой, ждет тебя».
Девушка испугалась: «Это ужасно. Это очень опасно. Эти бизоны убьют нас. Скажи ему, чтоб он подождал, а я приду потом. Я что-нибудь придумаю».
Ее муж, бизон, спит подле нее, но просыпается, снимает свой рог и просит ее: «Иди, принеси мне воды». Она берет рог и направляется прямо к отцу. Он хватает ее за руку и говорит: «Пойдем!» Но девушка отвечает: «Нет, нет, отец, это очень опасно. Все стадо погонится за нами. Мне надо придумать что-нибудь. Но теперь позволь мне вернуться». Она набрала воды и пошла назад. Когда она вернулась, бизон закричал: «Фэй, фи, фи, фум, чую запах крови индейца!» – или что-то в этом роде. Она сказала, что ему показалось. Он усомнился: «Да неужели?». Бизон заревел, и остальные бизоны проснулись. Они начали танцевать медленный бизоний танец с поднятыми хвостами, во время которого затоптали бедного индейца. От него ничего не осталось. Совсем. Они втоптали его в землю. Девушка зарыдала, и ее муж бизон сказал с неодобрением: «Ты почему-то плачешь». «Да», – произнесла она. – «Потому что это был мой отец». «Ага, – сказал он, – а что насчет нас? Там, внизу бездны, лежат наши дети, женщины, родители, а ты плачешь по своему отцу». Но, очевидно, этот бизон не был лишен сострадания, потому что он сказал: «Хорошо, если сможешь оживить своего отца, я отпущу вас».
Она обратилась к сороке: «Пожалуйста, полетай и посмотри, сможешь ли ты найти хоть кусочек тела моего отца». Сорока улетела и вскоре вернулась с одной маленькой косточкой, с одним позвонком. Девушка сказала: «Этого достаточно». Она положила его на пол и накрыла одеялом, потом села и стала петь песню, чтобы оживить мертвого. Это была волшебная песня, обладающая великой силой. И через некоторое время под одеялом уже лежал мужчина. Она заглянула под одеяло и воскликнула: «Это мой отец!» Но он все еще не дышал. Она исполнила еще несколько куплетов волшебной песни, и он встал.
Бизоны были в восхищении. Они сказали: «Почему бы нам не поступить следующим образом: мы научим вас бизоньему танцу, а когда вы убьете наши семьи, вы будете танцевать и петь эту песню, чтобы оживить их?»
И это основная идея: при помощи ритуала можно достичь такого измерения, которое выходит за рамки времени и из которого приходит и возвращается жизнь.
МОЙЕРС: Что произошло сто лет назад, когда пришел белый человек и убил этих почитаемых животных?
КЭМПБЕЛЛ: Это было осквернение сакраментального таинства. На картинах Джорджа Кэтлина
[25], написанных в начале XIX века, можно видеть, как в свое время Великие Западные равнины населяли сотни тысяч бизонов. А позже, во второй половине века, переселенцы из западных приграничных районов страны, вооруженные винтовками, пришли и истребили целые стада ради шкур, которые они продавали, оставляя тела гнить
[26]. Настоящее святотатство.
МОЙЕРС: Именно тогда отношение к бизону изменилось: из друга, с которым они были на «ты»…
КЭМПБЕЛЛ: …он стал безликим животным, просто «оно».
МОЙЕРС: Индейцы обращались к бизонам на «ты» в знак уважения и почитания.
КЭМПБЕЛЛ: Индейцы ко всему живому обращались на «ты»: к деревьям, камням, ко всему в природе. Если обращаться ко всему на «ты», то это повлияет на ваш образ мышления. Сознание, воспринимающее объект природы как «его/ее», отличается от сознания, которое воспринимает объект как неодушевленное «оно». Называет его «вы», отличается от эго, которое видит то же, что и неодушевленное «оно». И когда между двумя странами идет война, многие СМИ видят свою задачу в том, чтобы живого врага превратить в неодушевленное «это».
МОЙЕРС: То же самое происходит и в браке, не так ли? И с детьми.
КЭМПБЕЛЛ: Когда «ты» превращается в «оно», из отношений уходят чувства. Отношение индейцев к животным существенно отличается от того, как относимся к животным мы. Мы рассматриваем их как низшую форму жизни. Библия говорит нам, что мы хозяева. Напротив, в восприятии охотничьих племен, как я уже говорил, животное во многих отношениях превосходит человека. Индейцы племени павни
[27] говорят: «В начале всех времен мудрость и знание принадлежали животным. Вот почему Тирава, верховный бог-творец, не говорит с людьми напрямую. Он отправляет животных, чтобы сообщить что Он явит ему Себя через диких зверей. И что человеку нужно учиться у них, у звезд, у Солнца и у Луны».
МОЙЕРС: Итак, первобытные охотники были первыми, у кого начало пробуждаться мифологическое воображение, кто прочувствовал чудо жизни?
КЭМПБЕЛЛ: Да. Те первобытные времена вызвали настоящий всплеск искусства, и созданные в то время объекты являются воплощением самого настоящего мифического воображения.
МОЙЕРС: Когда вы смотрите на эти примитивные предметы искусства, то иногда думаете не о самом предмете, а о мужчине или женщине, создавшими его? Я часто размышляю, кто бы это мог быть – мужчина или эта женщина?
