Джайна слегка удивилась, однако улыбнулась. Крики толпы вознесли к темнеющему небу не только имя Артаса, но и ее. Пройдя к громаде соломенного чучела, оба остановились перед ним, и Артас поднял руку, прося тишины.
– Соотечественники! Сегодня мы с вами празднуем одну из самых почитаемых нами ночей. В эту ночь мы вспоминаем тех, кого больше нет с нами, и оставляем позади все, что мешает жить дальше. В эту ночь мы провожаем уходящий год и жжем плетеного человека – совсем как крестьяне жгут солому, что остается на сжатых полях. Зола и пепел удобряют почву, а этот ритуал придает сил нашим душам. Отрадно видеть, как вас сегодня много! Итак, высокую честь возжечь плетеного человека я с радостью предоставляю… леди Джайне Праудмур!
Глаза Джайны округлились от изумления. Повернувшись к ней, Артас лукаво улыбнулся.
– Леди Джайна – дочь героя войны, адмирала Дэлина Праудмура, и вскоре сама обещает стать магом немалой силы. Ну, а поскольку маги – известные мастера в обращении с огненной стихией, кому, как не ей, предать сегодня огню нашего плетеного человека?! Согласны ли вы со мной?!
Собравшиеся взревели от восторга, в чем Артас ни на миг не сомневался. Поклонившись Джайне, он подался к ней и шепнул:
– Устрой им представление – они будут рады.
Джайна едва заметно кивнула, повернулась к толпе и помахала рукой. Крики усилились. Джайна заправила за ухо непокорную прядь волос. В глазах ее мелькнула тревога, однако она тут же совладала с собой, смежила веки, подняла руки и негромко забормотала заклинание.
В этот вечер она была одета в алое, желтое и оранжевое – то есть, в цвета пламени. Когда в ее ладонях замерцали, разгораясь все ярче и ярче, огненные шары, она показалась Артасу самим воплощением огня. С огнем она управлялась ловко, непринужденно, умело – очевидно, дни неспособности совладать с собственной магией для нее давным-давно миновали. Нет, Джайна вовсе не «обещала стать» могущественным магом, она уже стала им – если и не по званию, то по способностям.
Джайна простерла руки вперед, и огненные шары устремились в цель, к исполинской фигуре, словно пули, выпущенные из ружья. Чучело разом вспыхнуло, зрители ахнули и бешено захлопали в ладоши. Артас радостно улыбнулся: от обычной ветки, поднесенной к подножию, плетеный человек никогда в жизни не разгорелся бы так быстро.
Услышав аплодисменты, Джайна открыла глаза, победно улыбнулась и вновь помахала толпе.
– Здорово! Впечатляюще, – шепнул Артас, склонившись к ее уху.
– Ты же просил устроить для них представление, – с улыбкой парировала она.
– Да, в самом деле. Только, боюсь, представление вышло слишком уж зрелищным. Как бы они не потребовали, чтобы отныне ты зажигала плетеного человека каждый год.
Джайна повернулась к нему.
– Разве с этим предвидятся трудности?
Отсветы буйного пламени плясали на ее лице, отражаясь в живых, ясных глазах, заставляя сверкать золотой венец, украшавший ее голову. При виде такой красоты у Артаса захватило дух. Да, Джайна всегда казалась ему привлекательной, нравилась ему с первой минуты знакомства, была ему близкой подругой и волнующим увлечением, но вот теперь он – в буквальном смысле этих слов – увидел ее в совершенно новом свете.
Обрести дар речи Артасу удалось не сразу.
– Нет, – негромко ответил он. – Уж с этим-то никаких трудностей не предвидится.
Вскоре они присоединились к толпам танцующих у огня и задали стражникам немало работы, расхаживая среди простых подданных, пожимая им руки, обмениваясь приветствиями, а после вовсе растворились в толпе и скрылись, никем не замеченные. Ускользнув от недреманного ока стражи и войдя во дворец с черного хода, Артас повел Джайну в жилые покои. Раз их едва не заметили слуги, решившие срезать дорогу на кухню. Пришлось распластаться по стене и на несколько долгих минут замереть без движения.
Так они оказались в комнатах Артаса. Затворив дверь, принц привалился к ней спиной, порывисто обнял Джайну, надолго припал губами к ее губам. Однако именно она – застенчивая, серьезная Джайна – прервала поцелуй, взяла Артаса за руку, и, озаряемая отсветами плетеного человека, догоравшего за окном, повлекла принца за собой, к кровати.
Словно завороженный, точно в чудесном, невероятном сне, Артас последовал за ней. Ладони их были сомкнуты столь крепко, что он на миг испугался, как бы ее хрупкие пальцы не затрещали в его руке. Дойдя до кровати, оба остановились.
– Джайна… – прошептал он.
– Артас… – едва ли не со стоном откликнулась она, снова прильнув к нему и припав губами к его губам.
Желание вскружило голову так, что, когда Джайна вновь отстранилась, Артас разом почувствовал себя чуть ли не обманутым.
– Артас, – прошептала Джайна, слегка щекоча теплым дыханием щеку, – я… готовы ли мы к этому?
Артас едва не ответил двусмысленной шуткой, но тут же осекся. Он понимал, о чем она спрашивает. Да, он был вполне готов навсегда связать свою жизнь с этой девушкой и любить ее всем сердцем до конца своих дней. Однако… сам он отверг очаровательную Тарету (и вовсе не только ее), а Джайна, насколько он знал, в подобных вещах была опытна еще менее.
– Если ты готова, готов и я, – хрипло прошептал он, снова склонившись к ее губам.
Вдоль переносицы Джайны пролегла знакомая тревожная морщинка. «Я прогоню ее прочь, – поклялся Артас, увлекая девушку за собой, на кровать. – Все тревоги твои, все заботы – все прогоню навсегда».
Соломенное чучело за окном, наконец, догорело дотла. Теперь черты лица спящей Джайны освещал лишь холодный, голубоватый лунный луч. Артас не спал. Рассеянно гладя изгибы тела любимой, он то гадал, к чему все это приведет, то просто радовался сиюминутному счастью.
Вечером он так и не бросил ветки в огонь: ему не хотелось ни от чего избавляться, не о чем было жалеть. «А уж сейчас – тем более», – подумал он, нежно целуя Джайну.
Проснувшись с негромким вздохом, Джайна потянулась к нему.
– Да, тебе никто ни в чем не в силах отказать, – прошептала она, вспомнив слова, сказанные в тот день, в день их первого поцелуя. – Особенно я.
Внезапно Артаса – неизвестно, почему – словно бы обдало волной холода, и он изо всех сил прижал Джайну к себе.
– Не оставляй меня, Джайна. Не бросай меня никогда. Прошу тебя.
Джайна подняла на него взгляд. Глаза ее блеснули в холодном свете луны.
– Не оставлю, Артас. Никогда. Ни за что.
Глава восьмая
Еще никогда дворец не украшали к празднику Зимнего Покрова с такой пышностью, как в этом году. Эту традицию дворфов привез в Лордерон Мурадин, верный посол своего народа во всем до мелочей. С годами она набирала популярность, и вот лордеронцы, похоже, приняли ее всей душой.
