– Трех быков.
Несчастные животные при каждом повороте так пугались, что били копытами в пол кузова, ударяя по нему всем своим весом.
Мы ничего не сказали в ответ на эту новость. Теперь мы лучше понимали, почему шофер так старался держать курс, несмотря на бешеное движение животных, каждое из которых весило тонну. Пейзаж медленно проплывал мимо нас. Он был великолепен, но мы совершенно ясно понимали, что, иди мы пешком, нам пришлось бы страдать еще много часов, чтобы добраться до цели. Поселок, в который мы ехали, оказался больше, чем можно было предположить, и нам пришлось еще долго трястись в грузовике.
Наконец мы прибыли на центральную площадь. Быки в честь нашего прибытия дали копытами последний залп ударов, объяснив таким образом, откуда могло возникнуть фламенко. На скамейках в тени сидели несколько мужчин. Они смотрели на нас, и мы, несмотря на обстоятельства, постарались выглядеть естественно и даже сохранять достоинство. Огромный грузовик уехал вместе с быками. Мы были спасены.
Французский Путь
Я снял комнату в единственном пансионе, который был в этом городке. Пансион размещался над кафе. Хозяин отвел нас в нашу комнату, крошечную и душную, а из мебели в ней были только большая продавленная кровать и готовый рассыпаться шкаф. Как только владелец кафе спустился вниз, мы бросились к окну, желая его распахнуть. И тут, после жажды, потери дороги и поездки с быками, нас ждал последний сюрприз: окно выходило на стену, и до нее было всего около тридцати сантиметров. Окно вполне можно было бы заложить блоками с маленькими отверстиями, как во вредных для здоровья домах: они пропускали бы так же мало света и воздуха.
Мы сели на кровать – каждый на свою половину. В этот момент я узнал величайшее для паломника одиночество, то, которое он испытывает наедине с другим человеком, если тот еще не привык к Пути.
Я попытался применить последний оставшийся у меня прием защиты.
– Могло быть и хуже, – рискнул я сказать.
Азеб посмотрела на меня взглядом полным муки.
– Мы могли бы спать под открытым небом, – объяснил я.
Она пожала плечами, и мы расхохотались. Святой Иаков понял всю меру нашей беды и послал нам свою благодать.
И все же потеря дороги пошла нам на пользу. Благодаря тому что мы заблудились, последние этапы Пути нас сопровождала дикая природа, а это избавило нас от толпы. На классическом маршруте приближение к Сантьяго изменяет обстановку, в которой происходит паломничество. Упорные странники, пришедшие пешком издалека, постепенно исчезают в массе людей, которые приехали сюда на своем автомобиле, автостопом на попутных машинах, на поезде или прилетели на летающей тарелке, но хотят пройти последние километры пешком и войти в Компостелу как настоящие жаке.
На безлюдном обходном маршруте нам не нужно было бояться этой толкотни. Чтобы не заблудиться снова, пришлось старательно подготовиться по карте. Азеб, которая уже один раз доверилась мне на свою беду, настояла на том, чтобы я каждое утро показывал ей, что ее ожидает. Поскольку точной разметки не было, мы выбрали надежный путь по автомобильным дорогам, которые, к счастью, в этих краях почти пусты. Мы прошли через бесконечные эвкалиптовые леса, которые напоминали Эфиопию. И заблудились еще один – всего один – раз и долго искали в безлюдной деревне хоть кого-нибудь, кто смог бы указать нам дорогу. Наконец, мы нашли этих «кого-нибудь» на маленьком кладбище, которое примыкало к церкви. Два рабочих строили там склеп. В тот момент, когда мы уже потеряли всякую надежду, они вышли из-под земли – поднялись из мира мертвых, чтобы указать нам дорогу.
Одним из немногих людей, которых мы повстречали на этой затерянной в глуши дороге, был паломник из Верхней Савойи, с которым я встретился в Кантабрии. Он, разумеется, не упустил случая заблудиться. Мы увидели, как он сначала едет в грузовике навстречу нам, потом возвращается к нам своей шаткой походкой. Он уже был впереди, но паломник, которого он встретил в дороге, сказал ему, что он идет не в ту сторону. Поэтому он вернулся автостопом на десять километров – и обнаружил, что был на правильном пути. И вот теперь возвращался обратно.
В конце концов наш маршрут привел нас к хорошо известному месту – прекрасному монастырю Собрадо. Его церковь – уменьшенная копия собора Святого Иакова. Монастырь не считается стоящим на главном Пути, но дорога к нему – классический обходной маршрут, и на ней гораздо больше людей, чем на нашей. Когда доходишь до монастыря, чувствуешь, что ты почти у цели. Настроение по-детски радостное. Мы побывали на вечерней службе. Стены зала, где она проходила, по-современному отделаны деревянными панелями из белого дуба. Темные, в стиле барокко, алтари внутренних часовен уже не соответствовали новой атмосфере этого места. Спальни в основном заняты очень молодыми людьми, в основном влюбленными парами, которые хихикали и шептались, прерывая беседу смехом. И каждый смешок, конечно, стал для кого-нибудь предлогом потискать подружку в темноте.
Вечером, идя покупать фрукты в деревню, я заметил крупную австрийку, с которой встретился когда-то в Стране Басков. Она отделилась от своих подруг и, видимо, хорошо развлекалась в обществе двух юношей. Эти молодые люди с серьгами в ушах, татуировками на теле и заклепками формы «острие гвоздя» на куртках как будто только что вышли с рейв-пати. Она сияла от счастья: причиной тому были новые товарищи, близость святого Иакова и большие самокрутки, которые австрийка курила. Я от души порадовался за нее.
На следующий день, уходя из монастыря, мы жалели, что покидаем его, потому что он красивый и веселый и потому что теперь мы должны были выйти на Путь толпы и уже не могли с него уклониться. В каком-то смысле это было для нас прощание с одиночеством. Мы начинали последний этап – путь по Компостеле с ее передовыми постами, редутами, бастионами и ее центром. Ведь Сантьяго уже давно не маленькая деревня, построенная вокруг собора с мощами святого. Он стал настоящим городом; теперь это целый мир, и его присутствие чувствуется издалека.
Мы вышли на Французский Путь в маленьком городке. Узкая тропинка, по которой мы шагали, внезапно влилась в широкую тропу, истоптанную ногами. Однако, к нашему большому удивлению, на этой тропе не было никого. Мы пошли по знаменитому Пути, которого перед этим боялись, ориентируясь по знакам-раковинам, которые показались нам крупней, чем раньше, – что, вероятно, было иллюзией. Пройдя еще несколько сот метров, мы успокоились и в то же время были разочарованы. Успокоились потому, что практически ничего не изменилось; были разочарованы потому, что ожидали увидеть более оживленное движение. Вскоре нам стала ясна причина этого спокойствия: было не то время дня. На Французском Пути странников-пешеходов так много, а места в гостиницах – такая драгоценность, что все с утра спешат выйти в дорогу, чтобы быть в числе первых на следующей остановке. На нашем спокойном Северном Пути мы не знали ни этой борьбы за кровати, ни бега, чтобы обогнать других по прибытии. И там рюкзаки не стояли в ряд перед дверью гостиницы, пока ее хозяин регистрировал паломников. В безжалостном мире Французского Пути порядок мочил в этом ряду означает порядок, в котором будут приняты их владельцы.
