— Как же вы объясните обвинения, возводимые на вас Фурбисом?
— Я не могу объяснить этого.
— Не было ли между вами какой-нибудь ссоры, в результате которой он решил отомстить вам?
— Никогда. Я даже мало говорила с ним.
— Как он относился к вашему мужу?
— Паскуаль очень любил его.
— Не давал ли он ему денег в долг?
— Давал.
— Говорят, что это вы убедили его дать Фурбису ссуду.
— Мой муж спрашивал у меня совета. Я предложила ему оказать эту услугу, так как знала, что дела Фурбиса в затруднительном состоянии и что его жена и дети нуждаются.
— Но эта женщина сама обвиняет вас, — быстро ответил судья, припоминая слова Бригитты, сказанные ею Фурбису несколько часов тому назад, в больнице. — Она упрекала своего мужа в том, что он изменил ей с вами.
— Она лишь прибавила еще одну клевету к тому, что возводится на меня.
— Знаете ли вы, что Фурбис умирает? Он обвиняет вас со своего смертного одра.
При этом заявлении Марго почувствовала, что сердце ее сжалось, а лицо мгновенно побледнело. Как только ей показали ее письма, она убедилась, что у торговца не хватило мужества отпираться, и она уже страдала от этого, но узнать, что он умирает, было слишком тяжело для нее.
— Похоже, Фурбис вам небезразличен, — снова заметил судья.
— Это не имеет значения, я не виновна, — продолжала настаивать Марго.
— Вы понимаете, что делаете? В таком случае мы вынуждены будем поставить вас лицом к лицу с тем, кто назвал вас своей сообщницей. Вы объяснитесь перед ним. — Судья грозно посмотрел на женщину.
— Я готова.
Произнеся эти слова, Марго задрожала всем телом.
Судебный следователь отдал приказание немедленно отвести Марго в больницу Горда к Фурбису и освободить Мулине.
— Я не виновен! — закричал Мулине, представ перед судьями.
— Мы знаем это, — ответил один из них, — вы свободны.
— Кто же виновник преступления? — робко спросил Мулине, прежде чем уйти.
— Фурбис.
Услыхав это имя, Мулине не мог удержаться, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Его реакция привлекла внимание следователя, и он пояснил:
— Фурбис убил Паскуаля, потому что они оба любили одну женщину.
Мулине молчал.
— Знаете ли вы о существовании связи между Фурбисом и Марго Паскуаль?
Мулине поднял глаза на вопрошающего и ответил смущенным, но тем не менее уверенным голосом:
— Я не знаю ничего, кроме того, что госпожа Паскуаль любила своего мужа.
Когда он вышел, то увидел, к своему огорчению, как Марго садилась в карету с жандармом.
— Куда она едет? — спросил он, теряясь, у Фредерика.
— Под арест, — ответил тот.
— Она, под арест? — переспросил Мулине. — Почему, это же Фурбис убил Паскуаля!
— Именно поэтому, — грустно ответил Фредерик.
Давно испытывая тайную привязанность к Марго, он огорчился, увидев свою родственницу отправлявшейся под арест. Мулине зарыдал и поспешил укрыться от глаз в самом глухом месте фермы, чтобы там предаться своему горю.
Несколько часов спустя в больнице Горда все было приготовлено для очной ставки между Марго и Фурбисом. Состояние здоровья последнего значительно улучшилось. Его рана была далеко не так опасна, как думали первоначально. Судьи расположились около его постели и приказали ввести Марго.
При виде ее Фурбис задрожал, затем опустил голову, не имея сил вынести взгляда, так хорошо знакомого ему, который и в настоящую минуту был с глубокой нежностью устремлен на него.
— Вот человек, который обвиняет вас, — сказал следователь. — Марго, отвечайте ему.
Она продолжала молчать.
— Эта женщина утверждает, что вы обвиняете ее напрасно.
— Она хорошо знает, что нет, — проговорил Фурбис, продолжая отводить взгляд в сторону.
Марго испытывала страшные мучения. Она была готова вот-вот лишиться сознания. Ее спросили о причине столь внезапной слабости.
— Причина — моя беременность, — тихо ответила она.
Она была беременна около восьми месяцев. Ей подали кресло, она села и тихо, но с уверенностью произнесла следующие слова:
— Этот человек клевещет на меня. Я никогда не была с ним в близких отношениях. Я не пыталась отравить своего мужа, и если он убил его, то не я вынуждала его к этому.
— Вы слышите это? — спросил судья Фурбиса.
С полузакрытыми глазами он ответил:
— А письма, которые она писала мне?
— Я? — спросила она с воодушевлением. — Я никогда не писала вам, это выдумка, клевета.
— Отпирайся, если хочешь, — возразил Фурбис, поворачиваясь лицом к стене, — но это напрасно: нас разоблачили, и гораздо разумнее признаться во всем.
Присутствующие заметили презрительный взгляд, брошенный Марго на своего любовника. В одно мгновение на лице ее промелькнули и гнев, и ненависть, и даже отвращение. Затем, успокоившись и желая объяснить уважительной причиной волнение, замеченное на ее лице, она пояснила:
— Ложь, выдуманная этим господином мне на погибель, так возмутила меня, что я не смогла совладать с собой.
И, обращаясь к следователю, она произнесла:
— Есть ли необходимость продолжать эту очную ставку? Неужели у вас нет жалости к женщине, которая носит дитя под сердцем?
Тут все увидели, что Фурбис поднял голову и сел на постели. Он не был больше расстроенным и слабым, как при появлении Марго. Теперь он смело смотрел ей в лицо. Лихорадочный румянец горел на его щеках, он не чувствовал боли, видя, что любовница обвиняет его во лжи, что публично отказывается от него.
— Как ты смеешь отрекаться от меня! — вскрикнул он. — Разве дитя, о котором ты только что упомянула, не мое? Ты писала мне об этом! Читайте, господа судьи, читайте, и вы увидите там следующие слова:
«Что касается ребенка, то я уверена, что он твой».
— Эти письма писала не я, — гордо сказала Марго.
Фурбис хотел ответить, но силы изменили ему. Он упал на постель, твердя:
— Клянусь вам, она моя сообщница!
— А! — возмутилась Марго. — Если бы это была правда, если вы любили меня настолько, что решились из-за меня на преступление, то не стали бы обвинять меня, нет, вы не стали бы!
Она была восхитительна в своем гневе, и еще с минуту судьи колебались, признавать ли ее виновной. Но столь аргументированное обвинение со стороны Фурбиса, перехваченная переписка, наконец, поступавшие со всех сторон подтверждения — все это не позволило им сомневаться более. Они положили конец этому зрелищу, заявив Марго, что она арестованна.
