– Это эмоции, – возразил Иван, – а эмоции базируются на сложных психических движениях.
– Эмоции – такие же алгоритмы, то есть биохимические алгоритмы, присущие не только человеку, но и всем млекопитающим, да и рептилиям, и птицам тоже, насущно необходимые для выживания вида и решения сложных задач. Душа здесь ни при чём.
– Копун сложнее рептилии, – упрямо набычился Иван. – Он даже намного сложнее наших кванков, наделённых искусственным интеллектом.
– Хорошо, пусть будет так, – примирительно сказал Дурманов, – ваш… э-э, Копун обладает психосферой. У него наверняка иногда проявляются некие человеческие поведенческие реакции. Но мы говорим о слабостях нимфанского Вестника. Чем он отличается от… э-э, Копуна?
– Нимфанский проще. – Иван провёл пальцами по щеке, пытаясь сформулировать мысль, заметил взгляд начальника Коскора, убрал руку за спину. – Он не способен чувствовать, не может фантазировать и не обладает интеллектуальной свободой, в отличие от Копуна. Он хороший компьютер, слов нет, но функционально сильно зависит от программы, диктующей ему поведение в строго определённом направлении. Он и в самом деле всего лишь автоматизированный командный пункт. Копун же имеет более широкий диапазон реакций, может быть, более широкий, чем человек.
Участники совещания обменялись взглядами и репликами.
Строганов поднял руку.
– Тише, товарищи. Лейтенант, вы всё время ходите вокруг да около, не отвечая на прямые вопросы. У нимфанского Вестника есть слабые стороны или нет?
– Как и у всех машин, – криво усмехнулся Иван. – Он не способен выйти из программы, ему недоступно внезапное озарение, он не обладает интуицией и экстрасенсорными способностями. Это и есть его слабое место. Он мощная, хорошо вооружённая машина, способная справиться с любым противником. – Иван помолчал. – Ну, почти с любым. Другое дело – Курт. Он злобен и хитёр, способен лгать и обманывать, хорошо подготовлен физически, а главное – может ударить в спину. Опасаться нужно его действий.
– Как ему удалось подчинить Вестника? – спросила молчавшая до этого момента женщина в золотистом, с перламутровыми вставками, унике; на её рукаве был виден шеврон в форме орла, держащего в лапах молнию.
Иван попытался вспомнить, какой организации может принадлежать шеврон, но не смог.
– Существует версия, что Шнайдер является не прямым, но потомком жителей Нимфы, создавших Вестника.
– Уникальный случай, – недоверчиво хмыкнул Бугаенко.
Иван хотел возразить, что случай как раз не уникальный, он и сам является дальним потомком создателей Копуна, а на Земле уживаются потомки не менее двух десятков инопланетных рас, посещавших Землю в прошлые времена, но спорить не захотел.
– Вы свободны, лейтенант, – сказал Строганов.
Иван вытянул руки по швам, снова кинул подбородок на грудь, чётко повернулся через левое плечо, шагнул к двери, но не удержался, оглядываясь.
– Я готов стать заложником и отдать себя в руки Шнайдера. Но Елизавету Клод-Сантуш отдать не позволю!
– Не вам решать… – начал было глава Совбеза.
– Дмитрий, не торопитесь, – перебил его Строганов. – Идите, лейтенант.
Иван удержался от гневного восклицания и вышел.
6
Голова раскалывалась от боли, и спасало только наличие в бардачке «голема» универсальной аптечки. Курт делал себе уколы обезболивающего, жевал пастилки «макситонуса», на час неприятные ощущения отступали, но потом возвращались вновь. Его постоянно что-то злило, нервы расходились, хотелось на ком-нибудь сорваться, кого-нибудь убить, однако враги находились далеко, добраться до них не удавалось, несмотря на мощь «мурекса», и Курт продолжал злиться, понимая, что долго не выдержит. Надо было срочно предпринимать какие-то решительные шаги, сдерживаемые лишь остатками человеческого в душе да воспоминаниями о встречах с Елизаветой. Это помогало, хотя и ненадолго.
Злило его и доводило до бешенства всё!
Молчание тех, кому и предназначались угрозы, особенно русских космических спецслужб и конкретно полковника Вересова, который когда-то встал на сторону Ивана Ломакина.
Почти так же бесили бесчисленные призывы на всех доступных диапазонах связи главарей террористических банд, частных военных компаний и агентов спецслужб, обещавших манну небесную и прощение всех грехов, если он с Вестником присоединится к ним.
Бесили маневры космических флотов, особенно российского, умело заблокировавшего небо над Россией. И хотя возможности военной техники людей уступали возможностям «мурекса», всё же Курт опасался, что их удары могут повредить гигантский командный пункт нимфан и он не сможет довести до конца свою миссию «режиссёра игры в стрелялку в пределах Солнечной системы». Ещё свежи в памяти были бои с российским крейсером «Дерзкий», доказавшим, что он не слабый противник.
Злило также отсутствие женщин, приводящее к вспышкам либидо, и тогда он вообще терял голову, бегал по закоулкам «мурекса», ища «спрятавшихся», и вынужден был ради успокоения заниматься самоудовлетворением.
Однажды он в один из таких кризисов даже приказал Сайгеру сотворить ему подругу. Вестник сотворил. Но он не был всемогущим творцом, как библейский бог, и получилась у него лишь кукла, обладавшая идеальной красотой (в понимании клиента), но лишённая всяких эмоций, и Курт в порыве ярости расстрелял «подругу» из бластера.
– Вольтроттель! – орал он, стреляя. – У нас на Земле делают секс-партнёров намного лучше!
Но больше всего его злило даже не молчание Вересова и Ломакина, а отсутствие диалога с Вестником. Этот нимфанский компьютер был, несомненно, хорош, блестяще рассчитывал положение врага, мог разделаться с любым космическим кораблём или целым флотом, но не умел беседовать с человеком, несмотря на всю свою услужливость и готовность выполнить любое задание. Его программа, разработанная создателями, которые являлись разумными моллюсками, не была рассчитана на контакты с разумными существами иных видов.
Иногда на ум Курту приходила мысль: чем он похож на морских обитателей Нимфы, создателей Сайгера, даже рядом не стоявших с человеком по всем биофизическим показателям, если Вестник почуял в нём «родственную душу»? Связывала человека и нимфанина разве что общая колыбель жизни – море. Но мысль ускользала, он забывал поговорить с Вестником об этом и вспоминал лишь в самые неподходящие моменты, например, сидя в туалете. К счастью, туалет ему Сайгер сделал великолепный.
Спустя сутки после своего появления в Солнечной системе и спустя четыре часа после оглашения первого ультиматума Курт, не получив внятного ответа от Службы безопасности России, решил начать военные действия.
– Сайгер, – сказал он, заняв переоборудованный под себя интерфейс Вестника, принадлежавший в незапамятные времена главному оператору командного пункта нимфан (водой зал управления он, конечно, не заполнял), – ты уверен, что в Системе нет твоего конкурента с Толкина?
