– Все получилось благодаря твоему дяде Саше и Нисе. Это она смогла преодолеть Злые земли. Знаешь, сколько мертвяков им пришлось покромсать на куски? Они ведь не знали о плащах.
– Но ведь ты мог им сказать!
– Я узнал, что они в пути, слишком поздно, и наши друзья прошли Злые земли без плащей. На самом деле победой мы обязаны им в большей степени. Вот и выходит, что все вместе мы и есть Настоящие Хранители.
– Ну, наверное, да, – неохотно согласилась я. – Но ведь пройти через портал могла только я. Или нет?
– Ключ, задающий направление, был только у тебя, – напомнил Иоко.
– И у тебя.
– Верно, но на мне лежало проклятие – договор с Хозяином, который я не мог нарушить.
– И который изменила я! – Улыбка расползлась на моем лице, как я ни старалась ее сдержать.
– Да, милая моя, – Иоко развернулся ко мне, прищурился, и на секунду показалось, что в его глазах вспыхнули хитрые искры, – именно ты освободила меня, и теперь я твой должник.
Он улыбнулся, и я почувствовала, как тает мое сердце. Проводник приблизился, провел пальцем по моей щеке с родимым пятном и мягко поцеловал меня в губы.
– Я тебе по-прежнему нравлюсь? – тихо спросил он, и его слова прошелестели у самого уха.
– Да, – выдохнула я, не в силах сдержать нервную дрожь, пробежавшую по телу.
Иоко снова провел по моей щеке, затем подушечки его пальцев коснулись мочки моего уха, изгиба шеи, плеча.
– Ты должна знать, что есть люди, созданные друг для друга, – хрипло заговорил Иоко. – Их души словно связаны с самого рождения. Они не любят за что-то, за какое-то дело, черту характера или красивую внешность. Они любят друг друга потому, что не могут иначе. Это их суть. Это в их сердце. – Он слегка отстранился и посмотрел мне в глаза. Казалось, его взгляд проникает в самую душу. – Такие люди просто рождены друг для друга. Как только я увидел тебя той ночью в комнате, когда ты зажгла свечи и произнесла заклинание, то сразу понял, что ты рождена для меня. Вот так просто, с первого взгляда я словно обрел частичку себя, как будто разобранная головоломка начала складываться, собирая воедино свой узор. Я люблю тебя, София, с первой нашей встречи. Ты мне веришь?
Я молча кивнула, чувствуя, как дрожат руки.
– Ты остаешься со мной в моем мире? – снова спросил Иоко.
Я снова кивнула.
– Значит, ты остаешься моей Спутницей, Со? Скажи это вслух, не молчи.
– Остаюсь. Да я и не собиралась возвращаться.
– А мне казалось… – Иоко замолчал и улыбнулся: – Значит, все в порядке. Я боялся, что ты меня покинешь.
– Никогда. Если я не оставила тебя там, в замке Зомана, думаешь, оставлю в этой башне?
– Правильные размышления, даже очень.
Иоко положил ладонь на диван и развернулся так, что его лицо осветили отблески огня из очага. Пламя отразилось в синих глазах, и мне вдруг стало ужасно жарко.
– Оставайся со мной, Со. Я научу тебя тому, что значит быть Хранительницей. А работы у нас с тобой будет предостаточно. Ты мне веришь?
– Я тебе всегда верила, наверное…
– Только не всегда слушала.
– Я и не должна была тебя слушать. Иначе до сих пор сидела бы в зале колонн, а ключом владела бы Ниса. – Я машинально прикоснулась к висевшему на шее ключику, который берегла как зеницу ока.
– Ты невероятно упряма, девочка Со, – усмехнулся Иоко. – Но зря не доверяешь Нисе. Она всего лишь хотела тебя защитить.
– Она боится меня.
– Не думаю.
– Сам увидишь. Она думает, что я очень сильная и Хозяин обманет меня, заколдует и будет использовать в своих целях.
– А она неправа? – брови Иоко поползли вверх.
– Неправа. Я не такая глупая и наивная, как она думает.
– Речь не о глупости или наивности. Хотя я считаю, что это тоже есть. Речь о том, что Хозяин действительно хотел тебя заполучить и сейчас этого желает.
– Но мы победили!
– Ну и что? Думаешь, все, Хозяин утратил доступ в Мир Синих Трав?
– А разве нет?
– Сам мир ему теперь неинтересен, он получил свою жатву из человеческих душ. Но он по-прежнему хочет завладеть тобой, а ты пока находишься здесь, в этом мире. Он будет охотиться за тобой, опасность еще не миновала. И, кстати, где ты спрятала ту страшную игру в коробке, которую подсунула тебе Ката?
– У Бдука. Он признался, что это ловушка, забрал ее и спрятал.
– Ты успела написать там свое имя? На этой карте с Деревом есть твое имя? – быстро и тревожно спросил Иоко и перестал улыбаться.
– Написала, сразу после первого вопроса.
– Это плохо, очень плохо… Сколько желаний-ракушек у тебя осталось?
– Одна…
Иоко нахмурился и промолчал. Затем медленно и тяжело поднялся.
– Ладно, мы придумаем, что с этим сделать. Сейчас я устал и хочу спать. До вечера у нас еще есть время.
– Тебе надо выпить таблетку, – напомнила я.
– Да, твое волшебство. Разве не достаточно того, что я уже пил?
– Это антибиотик, и его надо пить несколько дней…
– Ладно, давай сюда свою таблетку!
2
Я была счастлива. Самое настоящее счастье, яркое и искрящееся, наполняло меня до самых краев. Заваривая для Иоко чудодейственный отвар, намазывая желтым маслом толстые куски хлеба и выкладывая на тарелку запеченную рыбу (Агама снабдила меня едой еще с вечера), я улыбалась и ощущала, как растет внутри меня это большое и чудесное чувство.
Я остаюсь в Мире Синих Трав, и больше не будет скучной жизни с отцом и мачехой, долгих и нудных уроков, насмешек одноклассников… Буду я, будет Иоко, и будут загадочные земли вокруг, которые теперь принадлежат только нам.
Мне хотелось рисовать, желание запечатлеть самый счастливый момент в моей жизни буквально отдавалось в пальцах легким покалыванием. И едва Иоко, накормленный и тщательно укрытый мягким одеялом, уснул, я кинулась к своему рюкзаку. Увы, чистых листов не осталось, а в полукруглом теплом зале Синей башни не нашлось даже самого маленького клочка бумаги.
Я остановилась перед тлевшими углями очага и разочарованно вздохнула. Ну вот, как мне теперь рисовать?
Зоман появился именно в этот момент. Сначала я не обратила внимания на мелкого паука, копошившегося в углу каменной полки над очагом, но он ловко сплел длинную нить и спустился прямо к моему лицу. И когда его серебристая паутинка вдруг сверкнула мелкими искрами, я уставилась на нее, смутно догадываясь, чьих это лап дело.
Мелкий черный паук еле заметно качнулся, и где-то внутри себя я услышала знакомый голос, скорее даже, почувствовала, словно мой организм стал сложным приспособлением, улавливающим звуковые волны.
