– Я не собиралась выпускать их, – ответила я. – Просто услышала мелодию из музыкальной шкатулки и решила посмотреть, кто в комнате.
– Там была Ребекка, – заявила Лилиаз. – В углу. Разве ты не заметила? Она хочет показать тебе кукол. Ты ведь видела, как они двигались. Слышала, как царапали стекло?
– Мне… мне показалось, что я слышала какой-то шум. Но зачем Ребекка хотела их мне показать?
– Почему бы тебе не спросить у нее? – язвительно проговорила Лилиаз. – Ведь это ты ее привела.
– Но я ее не вижу. Лилиаз, ты правда видишь Ребекку? Ты на самом деле говорила с ней?
Я вспомнила, что Лилиаз сказала за ужином: «Я нравлюсь ей потому, что мы ровесницы».
– Она в доме, – прошептала Лилиаз. – И она ужасно, ужасно злится.
– Из-за чего? – спросила я. – Почему она злится?
Но Лилиаз покачала головой и отказалась говорить о Ребекке.
– В следующий раз, когда услышишь, как куклы движутся по ночам, – стала объяснять она, – закрой глаза и притворись, что ничего не происходит. Я так всегда делаю. Говорить другим без толку, никто не верит. Никто. А папа еще сердится и называет меня лгуньей.
Я попыталась задать ей еще пару вопросов о Ребекке, но Лилиаз просто сжала губы и качала головой. В конце концов я сдалась и пошла спать.
У самой двери, когда я пожелала ей спокойной ночи, Лилиаз произнесла:
– Ты ведь не взяла с собой иголки?
– Иголки? Нет. Зачем?
– Я хотела попросить, чтобы ты их спрятала, – ответила Лилиаз. – Спрятала все острые предметы. Ледяные Шарлотты будут искать их, если выберутся из шкафа.
– Иголки? Но зачем?
– Чтобы выколоть тебе глаза, пока ты спишь. Они это могут. Выкололи их той слепой девочке на школьном фото. После этого взрослые замуровали Ледяных Шарлотт в стенах. Но Ребекка нашла их и освободила.
* * *
Утром, когда я спустилась к завтраку, дядя Джеймс уже работал в мастерской, а Пайпер и Камерон сидели за столом с хлопьями и стаканами сока.
Я отодвинула стул, села, и тут в комнату вошла Лилиаз. Увидев пурпурный синяк на ее щеке – след от моего вчерашнего нечаянного удара, – я пришла в ужас. Ее глаза встретились с моими, но она, не сказав ни слова, заняла свое место.
– Сегодня я еду в город, Лилиаз, – сообщил Камерон, зачерпнув ложкой хлопья. – Я подумал, может, составишь мне компанию и мы заглянем в магазин сладостей? Что ты?.. – Взглянув на сестру, он замолчал на полуслове – заметил ее синяк. Ложка в руке замерла. Он весь напрягся. – Что у тебя с лицом? – прохрипел он.
Я уже хотела признаться, но прежде, чем сумела сказать хоть слово, Лилиаз ответила:
– Я упала. Вот и все.
Дальнейшее случилось так быстро, что я не сразу все осознала. Стул Камерона заскрипел по плиткам пола. Кузен вскочил на ноги, выдернул Пайпер из-за стола и впечатал ее в стену.
– Что ты натворила? – ужасающе тихо спросил он.
– Ничего, – хватая ртом воздух, произнесла та. – Я ничего не сделала.
– Это была я! – выкрикнула я, срываясь с места. – Ради бога, это была я!
Я вцепилась в руку Камерона и попыталась оторвать его от Пайпер, но его хватка была крепка. Я чувствовала, как вздулись все его мышцы и сухожилия. Он обернулся ко мне, пронзил ледяным взглядом.
– Камерон, мне больно, – всхлипнула Пайпер.
Не отводя от меня глаз, он наконец отпустил ее. Она тут же отшатнулась, растирая руки.
– Ты?! – рявкнул Камерон. – Как это понимать?
– Я нечаянно. Прошлой ночью я пошла…
– Она пошла в ванную, – перебила меня Лилиаз. – Я напугала ее в коридоре. Она ударила меня фонариком. Это был несчастный случай.
– Несчастный случай? – Камерон побледнел и, казалось, смотрел сквозь меня.
– Да, – отозвалась я. – Именно так. Мне очень жаль.
Взгляд Камерона снова сфокусировался на мне. Кузен отступил на шаг.
– В следующий раз будь осторожней, – огрызнулся он. – В этом доме было достаточно несчастных случаев.
С этими словами Камерон развернулся и вылетел из столовой, хлопнув дверью.
– Он сумасшедший. – Я все еще дрожала от того, что увидела. – Что с ним не так?
– Ничего, – ответила Пайпер. Глаза цвета морской волны наполнились слезами. – Правда. Иногда он взрывается, только и всего. Ничего не может с собой поделать.
– Конечно, может! – воскликнула я. – Твой отец знает, что он способен на такую жестокость?
– Это ерунда. – Пайпер потерла руки в синяках. – Пожалуйста, просто забудь об этом.
Но в итоге я думала о произошедшем все утро.
Дядя Джеймс присоединился к нам за ланчем. Я чувствовала себя странно, сидя рядом с Камероном и Пайпер, которые общались как ни в чем не бывало. Когда Камерон попросил сестру передать ему соль, его голос звучал так, словно они никогда не ссорились, словно не он набросился на нее всего пару часов назад.
– Я скоро поеду на автобусе в Данвеган, – объявил Камерон. – Лилиаз отправится со мной, в магазин сладостей. Я подумал, что Софи тоже, наверное, захочет проветриться и осмотреть город.
Его приглашение напугало меня, и я поспешила отказаться:
– О, не думаю, что мне…
Но дядя Джеймс оборвал меня:
– Прекрасная идея!
– И я поеду вместе с вами, – прощебетала Пайпер.
– Нет. Ты нужна мне здесь, – возразил дядя Джеймс. – Ты позируешь мне во второй половине дня, помнишь?
– Ой, папа, а можно я…
– Прости, Пайпер, но мне очень нужно закончить картину. Галерея ждет.
– Хорошо. Тогда решено, – сказал Камерон, взглянув на меня. – Выдвигаемся сразу после ланча.
Пайпер казалась несчастной – впрочем, я чувствовала себя так же, – но пути назад не было, и вскоре я шла на автобусную остановку с Камероном и Лилиаз. Поездка заняла двадцать минут, и за все это время мы с Камероном не перемолвились ни словом. Сгорбившись, он прятал руки в карманах, молчал и смотрел в окно. Я никак не могла понять, зачем он решил взять меня с собой.
Когда мы приехали в город, Лилиаз сразу же зашагала к магазину сладостей, который показался мне старомодным. На полках стояли стеклянные банки с конфетами всех форм и расцветок. Камерон вручил сестре полосатый бумажный пакет, и она побежала наполнять его, а я словно вросла в землю.
К моему удивлению, Камерон взял еще один пакет, повернулся ко мне и поинтересовался:
– Что предпочитаешь? Я угощаю.
– Ой, да не нужно ничего, – занервничала я. – Я лучше на улице подожду.
Я не понимала, с чего Камерон стал таким галантным. Он будто превратился в другого человека.
