– Ты мне нравишься, парень, – говорит Хирам Такеру.
Да. Он мне тоже нравится.
***
Такер
Мы чувствуем себя глупо и навеселе, когда выходим из бара с завернутыми холстами в подмышке. Ну, кроме Фитци: наша наставница уговорила его оставить свой шедевр, чтобы показывать его на будущих уроках.
Воздух снаружи ледяной, но это не мешает Хираму сказать:
– Я видел кафе-мороженое дальше по дороге. Давайте проверим, открыто ли оно.
Наше двойное свидание превратилось в тройное, и мы неожиданно направляемся за мороженым со старым ветераном войны и его милой женой.
Я держу Сабрину за руку, пока мы идем по тротуару. Сегодняшняя ночь оказалась на удивление веселой. Я бы занялся миллионом других – более грязных и интересных – вещей, чем урок рисования, но мне и правда понравилось. Даже Фитци сегодня смеялся чаще, чем когда-либо на моей памяти.
Кафе-мороженое уже закрывается, когда мы подходим, но парень, который уже собирался запирать дверь, сжаливается над нами и открывает кассу. Рассыпаясь в благодарностях, мы заказываем вафельные конусы, а затем отправляемся назад, к парковке у бара.
Теперь, когда они больше не грызутся, Хирам и Дорис делятся с нами рассказами о сорока шести годах совместной жизни. У них были довольно сложные моменты в жизни, но меня больше интересуют счастливые воспоминания.
Сорок шесть лет. Кажется совершенно нереальным, что можно находиться рядом с кем-то так долго. Я совсем чокнулся, если тоже этого хочу?
Сабрина, кажется, тоже очарована их историями, так что, когда старая пара забирается в свою маленькую машину и уезжает, она выглядит искренне расстроенной их уходом.
– Мы доедим мороженое в моей машине, – объявляет Карин, и по тому, как лукаво она улыбается, хватая Фитци за руку и утаскивая его к голубому хетчбэку, припаркованному на другой стороне, все становится понятно.
Он бросает взгляд через плечо и ухмыляется мне.
– Они точно переспят, – говорит Сабрина.
– Ага.
Я тащу ее к своей машине. Как только мы усаживаемся на передних сиденьях, я завожу мотор и включаю обогрев. Мороженое, вероятно, было плохой идеей: Сабрина явно дрожит, пока мы ждем, когда грузовичок прогреется.
– Итак, – говорю я.
– Итак.
– Это было весело.
– Ты про то, когда парень в футболке Red Sox нарисовал муравьев на лобке? Или когда Хирам и Дорис рассказывали, каково было пережить моду на увеличение груди в восьмидесятых?
– Последнее. Особенно когда она сказала, что подумывала о том, чтобы «сделать себе сиськи».
– О боже. Это был шок!
Сабрина так близко от меня. Звук ее звонкого смеха поднимает волну тепла в груди.
Проклятие. Мне очень нравится эта девушка. Она… невероятная. И вовсе не Снежная Королева, как утверждает Дин. Она умная, и забавная, и интересная, и…
И я, вероятно, влюбился.
Мой смех прерывается.
– Что не так? – тут же спрашивает Сабрина.
– Ничего, – вру я. Не говорить же ей, о чем я думаю, тем более что, уверен, она не захочет это слышать.
Боюсь представить, что она скажет, если я признаюсь, что влюбился. Мы трахались дважды, и ни один из этих двух раз не был свиданием. Конечно, слишком рано говорить слово на букву «Л».
– Ты уверен? – Ее голос звучит озабоченно. – У тебя очень глубокая морщинка прямо… тут. – Она двумя пальцами разглаживает мой лоб.
– Да, все в порядке. – Я двигаюсь и наклоняюсь к ней. – Я отлично провожу время.
– Я тоже. – Она чуть выставляет вперед нижнюю губу. – И хотела бы…
– Чего же?
Она вздыхает.
– Хотела бы я, чтобы мы поехали ко мне, но завтра подъем в четыре утра. Мне не стоит оставаться на ногах допоздна.
– Аналогично. У нас тренировка в семь.
– Значит, никакого секса, – хмуро говорит она.
– Если только ты снова не захочешь секса в машине.
Интерес мелькает в ее темных глазах, но тут же пропадает.
– Заманчиво, но неловко будет заниматься сексом, когда Карин всего в десяти футах.
– Я абсолютно уверен, что прямо сейчас Карин не до нас.
Сабрина качает головой.
– Поверь мне, они там долго не останутся. У нее строгое правило: никакого секса на первом свидании. Фитци получит лишь несколько поцелуев, – она хихикает, – и, вероятно, почти дойдет до оргазма.
– А как насчет меня? Я буду почти доведен до оргазма?
– Не знаю. Сам скажи. – Затем она перегибается через рычаг коробки передач и целует меня.
Когда ее язык соблазнительно обвивается вокруг моего, я чувствую сильное желание и издаю стон прямо в эти мягкие губы.
– О да, – хрипло говорю я, – сегодня мне точно придется прикладывать лед к яйцам.
– Бедный мальчик, – шепчет она, затем продолжает мучить меня голодными поцелуями и ленивым скольжением ладони по промежности.
Какое-то время мы просто целуемся, не делая попыток зайти дальше, но это все равно чертовски возбуждает. Окна грузовичка запотевают, и, когда мы отрываемся друг от друга, у меня стоит так же крепко, как штанга ворот.
– Мне нужно домой, – говорит она с сожалением.
Я киваю, криво усмехаясь.
– Камень, ножницы, бумага, чтобы решить, кто постучит им в окно?
Но оказывается, что этого не нужно, потому что внезапно раздается стук в мое окно. Я опускаю его и вижу раскрасневшееся лицо Карин, глядящее на меня. Ее губы слегка опухли, на голове – клубок рыжих кудрей.
– Прошу прощения, – говорит она, простодушно пожимая плечами, – но Би говорила, ей нужно уехать до половины одиннадцатого, а время уже позднее.
Очень и очень неохотно я выбираюсь из пикапа и спешу обогнуть его, чтобы открыть дверь для Сабрины. У нее на лице написано то же нежелание уходить.
Фитци с растрепанными волосами стоит, прислонившись к моему грузовичку, и Карин шлепает его по заднице, когда проходит мимо к своей машине.
– Мы повторим? – шепчу я Сабрине.
– Ночь обнаженных раскрасок? Не знаю. Одного раза, наверное, достаточно.
– Еще одно свидание, – уточняю я. – Позвонишь мне, когда у тебя будет немного свободного времени?
Жду возражений, но она просто поднимается на цыпочки, целует меня в губы и отстраняется, чтобы сказать:
– Конечно.
15
Такер
Декабрь
Я: Я по тебе скучаю.
Она: Я тоже.
