Балда! Я опустила руку, отвернулась к воротам и уставилась на овец. Сделала вид, будто пересчитываю их.
Интересно, заметили они меня? И не по мою ли душу явились?
Неужели Фил позвонил в полицию после того, как я сбежала?
Я чувствовала, что машина притормаживает и вот-вот остановится.
Я продолжала пересчитывать овец, как будто от этого зависела моя жизнь. Мысленно я представляла, как меня сажают в машину и отвозят в участок, а потом они приходят – Рейчел, копы, Фиона и Рэй, психиатры – и разговаривают со мной так, будто я не в себе, и меня отправляют в психушку. «У Холли высокая невротическая потребность в поддержке», – говорят они, качая головами. Так сказала однажды дама из социальной службы.
Невротическая. Высокая. Потребность. Да, это про меня.
Но полицейская машина ускорилась после поворота. Она пронеслась мимо и вскоре исчезла из виду. Я снова могла дышать. Ветерок играл прядями парика. Овцы блеяли. Я проблеяла в ответ. Одна из овец уставилась на меня, и, клянусь, это была копия Трима. С такими же узкими глазами и длинной мордой, она, казалось, пережевывала весь мир и собиралась выплюнуть его обратно. Я зашлась от смеха, так что даже закололо в боку, и будь рядом со мной Грейс, она бы тоже разразилась диким хохотом.
Я вернулась на свое место у изгиба дороги.
Ко мне приближался драндулет KATERBLATTUMM для перевозки скота. Это такая нелепая конструкция с кабиной спереди и открытой платформой сзади, куда загоняют коров. Но я не могла заглянуть внутрь, поскольку в деревянном загоне практически не оказалось щелей. Я представила себе, что он под завязку набит несчастными животными, которых везут на бойню. И очень скоро они будут болтаться на крюках в мясной лавке. Я выставила вперед большой палец, но почему-то вспомнила вегана Фила и опустила руку. И удивительное дело: грузовик все равно остановился.
Я не двигалась. Водитель открыл дверь и высунулся. Пухлый, круглолицый, с темными кудряшками на макушке и выбритым затылком, он улыбался во весь рот. В его облике встретились Семейка Аддамс и Джек-потрошитель.
– Подвезти, детка? – крикнул он.
– Хм… – буркнула я.
– Куда тебе?
– А ты куда едешь?
– Лампетер.
– Не пойдет, – важно заявила я, как королева этой страны. – Мне нужно в Фишгард.
– Могу подбросить до Лландовери, – сказал он.
Я вспомнила знакомое по карте название, только произнес он его по-другому: Клан-до-вери.
– Ты имеешь в виду Ландо-вери?
Он хлопнул себя по ляжке.
– Смешно. Это как назвать твой одуванчик в ухе «оде-ван-чиком».
Он завизжал от смеха. Я не сдержала улыбку. Вытащив одуванчик из-за уха, я отшвырнула его в сторону.
– Так ты едешь или нет? – спросил парень.
– А что там сзади? – Я слышала какую-то возню и дыхание в загоне, и темные формы проступали сквозь щели.
– Свиньи.
– Свиньи?
Я сморщила нос. Вспомнила Фила и его историю про овец с проколотыми ушами. Я шагнула вперед, заглянула в щель между деревянными планками и различила бледную щетинистую шкуру и темные пятна. Потом я услышала хрюканье. Что же до запаха, оставляю это вашему воображению.
– Тебе не нравятся свиньи? – сказал он.
– Свиньи мне как раз нравятся, – ответила я.
– Тогда чего ты ждешь? Они не кусаются. Садись.
Мозги опять встали враскоряку. Я подумала о полицейской машине и о том, что мне нужно поскорее убраться с дороги. С другой стороны, этот парень не вызывал у меня доверия, не то что Фил. Я вгляделась в его глаза в лучиках морщинок и сказала себе: «Он просто обычный водила, Холл. Никакой не убийца с топором».
– Ладно. – Я забралась в кабину и застегнула ремень безопасности. Сиденья были не такими высокими, как в грузовике Фила, и в обшарпанной кабине воняло пóтом и куревом. Но когда мы выехали на дорогу, белые разделительные полосы встретили меня, как старые друзья. Грузовик потряхивало, как будто все свиньи разом отбивали чечетку.
– Как тебя зовут? Меня – Кирк.
Я только что заметила пластмассовый леденец, свисающий с зеркала заднего вида. В нем помещалась женская фотография по пояс. Сногсшибательная голубоглазая блондинка. Сердце ушло в пятки.
– У тебя его нет?
– Чего?
– Имени.
– Ах да. Солас.
Кирк наклонил голову, как сбитый с толку пес.
– Солас?
– Ага.
Он усмехнулся.
– Ничего себе имечко. Экзотика.
«Возможно, он совершенно безобиден, – успокаивала я себя. – Многим мужчинам нравятся такие картинки. Помнишь тот журнал у Трима? Там все было намного грубее. И Трим ведь нормальный, не так ли?» Тут я подумала, что назвать Трима нормальным – все равно что назвать Гитлера святым. «Ладно, Трим-Неприятность не совсем нормальный. Но я же с ним справлялась, верно?»
– Ты очень серьезная, – сказал Кирк. – Выглядишь так, будто за тобой гонится налоговая служба.
– А?
– Налоговый инспектор.
– О. Ха-ха. Нет, не гонится.
– А за мной охотится, – сказал Кирк. – Вот уже пять лет не подаю декларацию. Хочешь послушать радио?
– Не-а, – сказала я. Хватит с меня новостей. – Скажи, Кирк?
– Да?
– А что будет с хрюшками?
– В смысле?
– Я имею в виду, это же твои свиньи?
– Нет. Я просто везу их на своей машине.
– И куда везешь?
– Как я и сказал. В Лампетер.
– Да, но, когда они туда доберутся, что будет потом?
– А, понял. – Кирк хлопнул ладонью по рулю и рассмеялся. – Ты из тех защитников прав животных?
– Просто любопытно. Я имею в виду, они для отбивных или чего-то еще?
– Эта партия направляется на свиноферму, – сказал он. – Насколько я знаю, они предназначены для разведения.
– Разведения?
– Ага. Так что можешь не волноваться, дорогая. К вечеру они будут кататься как сыр в масле. Валяться в грязи. Жевать желуди.
– Это здорово. Ты меня успокоил.
Я решила, что, возможно, он лучше, чем выглядит. Меня больше не тревожила обнаженная фигура в леденце. Я просто думала об этих свиньях и о том, что они в безопасности, так же как и я, пусть даже и в драндулете, потому что никто, никто не знает, где я. Мы ехали молча, рассекая лужи, оставленные дождем. Горы становились все выше и утопали в густой дымке, так что невозможно было различить ни деревьев на склонах, ни вершин. Они возникали из ниоткуда, словно голубые призраки.