– Что это было? – ошарашенно спросил он.
Клодия рывком подняла его на ноги:
– Думаю, Финн, это была реальность.
Кейро выплюнул остатки кляпа и глотнул воздух. Свободно дышать – это здорово, и Кейро позволил себе пару смачных ругательств. Рот ему заткнули, чтобы не донимал разговорами. Разумеется, девчонки чувствовали его неотразимость. Кейро медленно вытянул скованные цепями руки, опустил – получилась петля. Стоило просунуть в нее стопы – мышцы рук растянулись, и Кейро едва не застонал от боли. По крайней мере, руки теперь не заведены за спину.
Клеть покачнулась. Если она впрямь плетеная, Кейро вырвется. Впрочем, инструментов нет, зато есть шанс, что внизу пустота.
Кейро тряхнул цепь, оценивая ее прочность: звенья из превосходной стали крепко соединялись между собой. На то, чтобы разомкнуть ее, уйдут часы. К тому же девчонки наверняка услышат звон. Кейро нахмурился: выбираться нужно, и поскорее, потому что Аттия не шутила. Она вконец свихнулась, так что он бросит ее здесь, с этими полоумными бабами. Очередная предательница. Он что, притягивает таких?
Кейро выбрал слабейшее звено и выворачивал кисти до тех пор, пока не продел в брешь ноготь указательного пальца правой руки. После этого он стал растягивать звено.
Металл против металла – тонкие звенья натянулись. Боли Кейро не почувствовал и испугался: кто знает, где кончается металл и начинается плоть? В руке? В сердце? Страшные мысли заставили взяться за звено со злым рвением, и оно тотчас разомкнулось настолько, что удалось вытащить соседнее.
Цепи упали с запястий Кейро, но подняться он не успел: клеть качнулась, показывая, что приближается кто-то из девушек. Пришлось спешно обматывать руки цепью и садиться.
Вошла Омега, еще две девушки нацелили на него кремневые ружья, а Кейро лишь улыбнулся.
– Привет, красавицы мои! – начал он. – Не можете без меня, да?
Джареду выделили келью на верху Седьмой башни. За время подъема дыхание сбилось, но вид на Лес того стоил – целые мили темных деревьев, раскинувшихся на окутанных сумерками холмах. Обеими руками Джаред схватился за пыльный подоконник, выглянул в окно и вдохнул теплый ночной воздух.
Он увидел звезды – ослепительно-яркие, недостижимые…
На миг Джареду показалось, что по небу прошла рябь, заставившая светила потускнеть. Деревья на опушке обернулись призрачно-белыми остовами. Затем наваждение исчезло. Сапиент потер глаза обеими руками. Это недуг дает о себе знать?
Вокруг фонаря кружилась мошкара.
Келья была образцом аскетизма: кровать, стол, стул и зеркало (его Джаред снял и повернул к стене). Однако чем скромнее убранство, тем меньше риск прослушки. Джаред вытащил из кармана диск, обернутый носовым платком, поместил на подоконник и активировал.
Экран крохотный, но зрение Джареда пока не подводило.
«Обязанности Смотрителя». Слова так и мелькали. Документ большой, с десятками пунктов. «Снабжение продовольствием»… «Образование»… «Медицинское обслуживание» – на этом пункте Джаред задержался, но быстро двинул дальше. «Социальная защита»… «Техническое обслуживание»… Столько информации! Недели уйдут на то, чтобы все прочитать! Много ли Смотрителей выполняли свои обязанности? Пожалуй, только Мартор, первый из них, создатель Инкарцерона.
Мартор…
Джаред принялся искать проект Тюрьмы, сузив поиск до структуры, и в самом конце каталога нашел дважды зашифрованный файл, расшифровать который долго не удавалось. Тем не менее Джаред активировал его.
На экране появилось изображение. Облокотившись на подоконник, при свете звезд, сапиент улыбался: перед ним был хрустальный Ключ.
– Оставайся с нами! – умоляла Ро. – Пусть он забирает Перчатку и уходит, а ты оставайся с нами!
Аттия ждала на виадуке с Перчаткой в руке и с набитым снедью мешком за плечами, пока три вооруженные девушки проталкивали Кейро в брешь. Плащ у него испачкался, белокурые волосы потускнели.
Разве не соблазнительно? Поймав испытывающий взгляд Кейро, Аттии вдруг захотелось бросить его на растерзание собственной одержимости, найти себе теплое, безопасное место. Вдруг получится разыскать братьев и сестер? Они где-то в дальнем Крыле – там они ютились, пока комитатусы не угнали Аттию и не превратили ее в цепную рабыню.
– Че столбом встала?! – не выдержав, заорал Кейро. – Сними с меня цепи!
В душе у Аттии что-то всколыхнулось: возможно, это реальность напомнила о себе, вселив холодную решимость. Заполучив Перчатку, Инкарцерон исполнит свой план – вырвется Наружу, превратив Тюрьму в темную, непригодную для жизни ледяную пустыню. Кейро из нее, может, и вырвется. Но что будет с остальными?
Девушка вытащила Перчатку.
– Прости, Кейро, но я не позволю тебе так поступить, – отчеканила она.
– Аттия! – вскричал он, стискивая цепи, но она уже швырнула Перчатку в пустоту.
Мошки все так же кружили у лампы на подоконнике, но через час работы шифр сдался, на прощание моргнув символами, и на экране появилось слово «Выход». Усталости как не бывало – Джаред расправил плечи и впился глазами в текст:
1. Ключ будет только один, в постоянном распоряжении Смотрителя.
2. Ключ не требуется для Портала, однако необходим, чтобы покинуть Инкарцерон, кроме способа, описанного в п. 3.
3. Аварийный выход.
Джаред судорожно вдохнул и окинул келью взглядом. Тишина, полумрак, лишь его тень трепещет на стене да мошки мелькают перед крошечным экраном.
На случай потери Ключа есть секретная дверь. В сердце Инкарцерона устроена камера, которая выдержит любой пространственный коллапс, любое стихийное бедствие. Лишь при крайней необходимости следует пользоваться этой дверью, ибо гарантий ее надежности нет. Для пользования ею создана мобильная нейросеть, которая надевается на руку. Сеть чувствительна к эмоциональным всплескам, поэтому активируется лишь в экстремальной ситуации. Дверь защищена паролем, который узнает лишь читатель сего: САПФИК.
Джаред прочел заключительную фразу, затем перечитал ее еще раз. Вырывающийся изо рта пар белел на студеном ночном воздухе. Сапиент откинулся на спинку стула. Он не видел мошку, севшую на экран, не слышал тяжелых шагов на лестнице.
За окном в бескрайнем небе сияли звезды.
20
Родился он во мраке и в одиночестве. Пустотой зиял его разум – ни прошлого, ни настоящего. Оказался в бездонной черной пучине, вокруг – никого.
– Дай мне имя! – взмолился он.
– Судьбу тебе, Узник, выбираю я. Не будет у тебя имени, пока я его не дам тебе. А этого я не сделаю никогда.
Узник застонал. Вытянул руку и нащупал выпуклые буквы. Большие, металлические, прикрепленные к двери. Несколько часов спустя раскрыл он их тайну.
