За спиной охнул Кейро. Финн обернулся. Его побратим зачарованно смотрел на рассветное небо, исполосованное алым и золотым. Вставало солнце. Огромным красным шаром висело оно над буковыми рощами. Навстречу восходу поднимались стаи грачей.
Длинная тень дома тянулась по садам и лужайкам, во рву просыпались лебеди, взбудораженная ими вода мерцала.
Кейро подошел к парапету и схватился за каменные зубцы, словно убеждаясь, что все это не мираж. Он долго любовался великолепием утра, флагами над королевским лагерем, лавандовыми бордюрами, розами, пчелами, гудящими в цветах жимолости.
– Здорово! – шепнул он. – Просто здорово!
– Ты еще ничего не видел, – негромко сказал Финн. – К полудню солнце ослепит тебя, а ночью… – Он осекся. – Возвращайся в дом. Ральф, принесите ему горячую воду, лучший наряд и…
Кейро покачал головой:
– Соблазнительно, братец, но это подождет. Сперва разберемся с сучкой-королевой.
К парапету подошел чуть запыхавшийся Медликоут. Следом за ним солдаты гнали красного от гнева Каспара.
– Финн, сними с меня эти веревки. Я требую!
Финн кивнул, и стоявший неподалеку караульный перерезал путы. Каспар устроил целый спектакль с растиранием покрасневших запястий и надменными взглядами по сторонам. А вот на Кейро он смотреть опасался.
Капитан Сомс изумленно уставился на сына королевы:
– Неужели это?..
– Это чудо, – перебил Финн. – Нужно привлечь их внимание прежде, чем нас разнесут на куски.
Подняли флаг, и он громко захлопал на ветру. В королевском лагере заметили, кто-то из военных забежал в большой шатер. Из него никто не вышел.
Дула готовых к штурму пушек зияли чернотой.
– Если они выстрелят… – нервно начал Медликоут.
– К нам гости, – перебил его Кейро.
К дому скакал придворный на сером коне. Он на ходу поговорил с артиллеристами и с опаской направил коня через лужайки ко рву.
– Желаете выдать Узника? – крикнул он.
– Заткнись и слушай меня! – Финн перегнулся через каменную стену. – Передай королеве: начнет обстрел – убьет сыночка, ясно? – Он подтащил Каспара к парапету.
Придворный в ужасе уставился на заложника, серый конь встал на дыбы.
– Граф Стинский? Но как…
Кейро подошел к Каспару и обнял его за плечи:
– Вот он, красавец. Уши, глаза и руки пока в полном комплекте. Если, конечно, ты не желаешь предоставить королеве доказательство.
– Нет! – выпалил придворный.
– Жаль. – Кейро небрежно приблизил нож к щеке Каспара. – Но ты уж передай королеве, что он у меня в руках, а я совсем не такой, как остальные. Я в игры не играю. – Кейро сильнее стиснул Каспара, и тот сдавленно охнул.
– Не надо, – сказал Финн.
Кейро очаровательно улыбнулся:
– А теперь гони отсюда!
Придворный развернул коня и во весь опор помчался в лагерь. Комья земли так и летели из-под копыт. Проносясь мимо артиллеристов, он что-то крикнул, и те попятились в явном удивлении.
Раз – и Кейро легонько царапнул кончиком ножа белую кожу Каспара. Из красной ранки закапала кровь.
– Это на добрую память, – прошипел он.
– Не трогай его! – Подоспевший Финн толкнул полуживого Каспара к капитану Сомсу. – Поместите его в безопасное место и приставьте охранника. Обеспечьте едой, питьем и всем, что пожелает.
Когда молодого человека увели, Финн обрушился на Кейро:
– Здесь тебе не Тюрьма!
– Ну что ты заладил…
– Дикарем прикидываться не стоит.
Кейро пожал плечами:
– Поздняк метаться. Я такой, какой есть. Такой, каким меня сделала Тюрьма. Все это, – Кейро обвел рукой вокруг, – мир с картинки. Оловянные солдатики. А я настоящий. И свободный. Делаю то, что хочу. – Кейро направился к лестнице.
– Ты куда?
– Мена ждет горячая ванна, братец. И лучшие наряды.
– Подберите ему что-нибудь, – попросил Финн Ральфа. На стариковском лице отразился ужас, и Финн поспешил отвернуться.
Он забыл, за три месяца позабыл, какой Кейро дикий, какой надменный, какой своенравный. Позабыл, как сильно боялся его выходок.
Утреннюю тишь прорезал женский вопль, донесшийся из королевского шатра.
Значит, послание доставлено по адресу.
30
Зверь во мне забрал у тебя палец.
Дракон во мне отдает тебе лапу.
А ты залез, ты пробрался ко мне в сердце.
Теперь я тебя не вижу.
Ты еще там?
Зеркало Мечтаний Сапфика
Замерзал сам воздух.
Скрючившись у ног крылатого Сапфика, Аттия дрожала без остановки. Колени прижаты к груди, ладони судорожно обхватили плечи – мучительный холод парализовал все тело. Руки и спина побелели. Град и снег превратили грязного оборванца Рикса в чародея-альбиноса. Всклоченные волосы сверкали от ледяной каши.
– Мы погибнем, – прохрипел Рикс.
– Нет. – Смотритель не стоял на месте и уже обошел статую кругом. – Нет. Это блеф. Тюрьма ищет идеальное решение. Я знаю, как работает разум Инкарцерона. Он анализирует все варианты, которые может придумать, а параллельно вынуждает нас вернуть ему Перчатку.
– Но ты же не можешь ее вернуть! – простонал Рикс.
– Думаешь, я не могу говорить с Внешним Миром?
Клодия встала прямо перед ним:
– Так ты можешь? Или тоже блефуешь? Это часть той игры, в которую ты играл всю жизнь?
Джон Арлекс остановился и посмотрел на нее. На фоне высокого темного ворота его замерзшее лицо казалось мертвенно-бледным.
– Ты до сих пор меня ненавидишь?
– Ненавижу? Нет. А вот простить не могу.
– За то, что вытащил тебя из ада? – с улыбкой спросил Смотритель. – За то, что дал тебе все, что только можно пожелать, – деньги, образование, хорошее наследство? Помолвку с принцем?
Он всегда так ею манипулировал. Заставлял почувствовать себя неблагодарной дурой. Только на этот раз Клодия ответила:
– Да, все это ты обеспечил. Но ты никогда меня не любил.
– Откуда тебе знать? – Смотритель приблизился к ней вплотную.
– Я… Я поняла бы это. Почувствовала бы.
– Я же игрок, не забывай. – Серые глаза буквально впились в Клодию. – Я играю с королевой. С Тюрьмой. Игры научили меня избегать лишней откровенности. – Смотритель сделал паузу, чтобы отдышаться, снежинки так и вязли в его бородке. – Может, я люблю тебя сильнее, чем ты способна представить. Но раз уж посыпались обвинения, я тоже в долгу не останусь. Ты, Клодия, любишь только Джареда.
