Тем временем они добрались до верхней площадки и направились к лестнице, ведущей на чердак. Происходящее вдруг показалось ей таким нелепым, что она остановилась, стараясь понять, что чувствует, когда инстинктивно держится как можно ближе к нему. Когда Гидеон рядом, кажется, что все правильно и она в безопасности… Дверь, которая вела на чердак, отворилась совершенно беззвучно. Почему петли так хорошо смазаны, если на чердаке ничего нет, кроме старого хлама? Горничные спят в другом крыле, а конюх живет над конюшней.
Почему Гидеон крадется к куче пыльного мусора, как будто идет по следу важной государственной тайны? Калли заметила следы в пыли на винтовой лестнице и задержала дыхание, потом недоверчиво покачала головой. Ей невольно передалось волнение мужа. Калли приложила руку к груди; сердце екнуло от суеверного ужаса. Потом она строго сказала себе: сейчас не время для привидений. Они поднялись на несколько ступенек, и Гидеон взмахом руки велел ей остановиться. Застыв на месте, она злилась на себя за то, что повинуется его приказам, словно солдат на параде. Судя по тихим голосам, доносившимся сверху, там разговаривали двое; они стояли в самом дальнем от лестницы углу. Досадуя на него за то, что он отгораживает ее от опасности, она подтолкнула его в поясницу, чтобы он шагал дальше. Он сопротивлялся, стоя стеной между ней и тем, что ждало впереди. Должно быть, он почувствовал ее досаду, потому что нехотя сделал еще шаг, после чего Калли тоже стало слышно, о чем говорят наверху. Сначала она узнала теткин голос, затем чей-то более высокий голос ей ответил. Почему Китти разговаривает с теткой здесь, хотя то же самое можно было бы делать внизу, в чистоте и удобстве? Не похоже было, чтобы они обсуждали фасоны платьев из канифаса и коленкора, – наверху хранились рулоны материи на платья и фартуки для горничных.
– Вы нахалка, – донесся до Калли властный теткин голос. Очевидно, она пыталась запугать Китти, как запугивала учениц. – Никто не поверит словам горничной, которая возводит напраслину на состоятельную даму, занимающую видное положение.
– А никому и не нужно верить. Я получу деньги и сохраню место за собой до тех пор, пока сама не решу уйти. Ведь вы же не хотите, миссис Бартл, чтобы я поделилась с констеблями тем, что мне известно?
– Я сменила фамилию, чтобы во мне не признали вдову разорившегося дурака. Никто не осудил бы меня, но я не хотела, чтобы мне сочувствовали…
– Если хотите, можете называть себя хоть королевой фей. Тут другое любопытно: что вы сделали с вашим муженьком. Видите ли, я умею читать. Странно, что вы так и не потрудились выяснить: на предыдущее место меня взяли специально для того, чтобы я не давала старушке проказничать. Она научила меня пользоваться моими талантами. Я только потом сообразила, что зря доверяла ей: ведь она меня выдала.
– Наверное, поняла, какая вы хитрая лиса.
– Миссис Бартл, на вашем месте я бы выражалась осторожнее. После того как все узнают, что вы сделали, чтобы удержать здесь вашу племянницу и получать денежки ее мужа, никто вам не поверит. Славная история для бульварных листков! Наверное, я заработаю целое состояние, если вам хватит глупости не откупаться от меня.
Калли поняла, почему Гидеон призывал ее хранить молчание. Слова Китти били ее по голове, как удары грома; она сразу поняла, что горничная говорит правду. Ей удалось подавить вздох ужаса, но она насторожилась, как Гидеон, когда поняла: все эти годы тетка обманывала ее. Когда он был рядом – когда ее Гидеон стоял рядом, – его правда каким-то чудом отменила теткину ложь. Как она могла поверить той клевете, которую плела про него Серафина вплоть до вчерашнего дня? Был ли он прав? Не считала ли она его виновным в глубине души? Может быть, было проще переваливать вину на мужа, но разве после этого она не трусиха – а не только дурочка? Она ожесточилась против него и поверила, что тетка ее любит, потому что Серафина не отвернулась от нее, как все остальные. Каждое якобы случайно оброненное пренебрежительное замечание о ее внешности, тонко рассчитанные напоминания о беспечности мужа заставляли ее сжиматься и страдать, но она не видела правды, потому что легче было ничего не замечать.
– Кому-кому, а вам никто не поверит, – фыркнула тетя Серафина. – Я приказала конюху убрать отсюда старый хлам и освободить сундуки для багажа племянницы, а уж он-то читать не умеет, так что через несколько минут здесь останется только пепел.
– Нет, все останется здесь, а ключи я сохраню у себя.
– Не стоит мне мешать, милочка! Не то еще упадете с этой крутой лестницы… Тогда-то и вспомните, кто здесь хозяйка, а кто служанка!
Если Китти не хватило ума вздрогнуть, услышав затаенную злобу за теткиными словами, то Калли передернуло.
– На тот случай, если со мной что-нибудь случится, у владельца «Короны» в Мэнидауне есть письмо, в котором написано, кого нужно искать. Хотите, чтобы он и половина графства искали вас за покушение на убийство? – не сдавалась Китти.
– Так вот куда вы все время шастали! Не надо было слушать племянницу и брать на работу такую неряху, как вы! Да еще мне рассказали, как вас выгнали с прежнего места за то, что вы охотились за сыновьями хозяйки! Она, правда, не упомянула о шантаже, просто сокрушалась, что оказалась слишком мягкосердечной, хотя ваше место в исправительном доме!
– Мы обе плохи, но вы могли бы стать лучше, если бы сами захотели. Ну а что касается той тряпки, на которую я работала, я много чего узнала о ее долговязых сыновьях. Ей бы тоже не поздоровилось, если бы она со мной связалась! Мисс Соммерс лучше, чем мы с вами, вместе взятые, а она приняла меня, несмотря на отвратительные россказни моей прежней хозяйки. А вы предали ее задолго до того, как я сюда попала! Так кого весь мир сочтет худшей мошенницей из нас двоих, мадам Бартл?
– Вы шпионили за ней по моей просьбе, несмотря на то что благодаря ей получили крышу над головой, а шантаж – серьезное преступление. Если вы и выживете после небольшого несчастного случая, вы пожалеете о том, что доверились владельцу «Короны»!
– И вот еще что, – решительно заявила служанка, и Калли услышала, как ахнула тетка. – Ваш муж вел дневник и записывал, как ему стало плохо после того, как он ел с вами, и о том, как с ним что-то случалось перед тем, как он выбирался из дому, чтобы напиться, а не когда возвращался из пабов, как вы утверждаете. Он даже познакомился с человеком, которого вы наняли, чтобы он убил вашего мужа! Они вместе пропили деньги, которыми вы заплатили за убийство. Но потом вы решили взять дело в свои руки, и ваш муж всерьез испугался за свою жизнь. Ему бы бежать… Но вы-то какая дура – сохранили такую улику!
– Как вы захапали его пьяный бред? – прошептала тетя Серафина, как будто не смела вслух признать существование документа.
В полной тишине Калли услышала страх в ее голосе и тоже поняла, что все обвинения – правда.
– Я нашла потайное отделение в вашем бюро; думаю, теперь вы жалеете, что оно недостаточно большое, чтобы туда нельзя было спрятать все письма, которые вы много лет скрывали от племянницы! Прикованная к постели старушка, за которой я ухаживала на прежнем месте, очень веселилась, когда обучала меня искать такие места и находить то, что ее зять прятал от своей жены. После того та вертела им, как хотела!
