"Что ж, нет, так нет, — улыбнулась она мысленно, отпуская острое желание узнать все и сразу. — Так даже интереснее. В конце концов, все это само как-нибудь узнается. Не так, так эдак. Не сейчас, так когда-нибудь потом. Не здесь, так где-нибудь еще. Когда-нибудь, где-нибудь, как-нибудь…"
— Скажи, Унн, — обратилась она к хозяйке стола, когда подали третью перемену, — нереиды предпочитают жить на побережье, или вы можете жить где угодно?
— Мы не нереиды, — Унн держалась с видимым достоинством, но при этом демонстрировала граничащее с самоуничижением смирение перед Альв. — Мы кеаск
[51]… Но, вы правы, госпожа, мы живем только на побережье. Чтобы жить в полную силу, нам нужно чувствовать океан.
"Чертова кукла!"
— Вот как! — поддержала она разговор, принюхиваясь, между делом, к петуху в меду. — Ты знакома с кем-нибудь из никс?
[52]
Откуда взялось это слово? Снова, как и прежде, ниоткуда. Альв лишь подумала о том, кто бы мог рассказать прибрежной "волне" о женщине-виверне из далекой, как луна, горной Штирии. Ведь они, разумеется, незнакомы, иначе бы разговор с самого начала принял иной оборот. Значит, знание пришло к Унн извне, и это явно непубличная информация. Кальв о леди Ринхольф ничего не знает, даже имени такого не слышал. А вот Унн знает и настолько подавлена этим знанием, что готова терпеть даже унижение. Альв демонстративно обращается к ней на "ты", но Унн, отвечая, продолжает говорить "вы". И тогда возникает вопрос: о ком думает Унн, когда смотрит на Альв, о виверне или о ком-то еще? Например, о женщине-некроманте, вернувшей в мир давным-давно убитого врагами Арбота Ицштеда. Об этом, собственно, Альв и задумалась, попутно задаваясь еще одним вопросом: кто мог рассказать морской нимфе об Альв, живущей в глубине континента? Возможно, другая нимфа, но уже не морская, а озерная или речная?
— Мне рассказала о вас леди Лорелея, госпожа Ринхольф, — чуть поклонилась Унн, как видно, догадавшаяся, о чем именно спрашивает ее Альв.
"Лорелея? Лорелея… Рейн…"
Сейчас Альв вспомнила это место. Перед впадением Рейна в Боденское озеро, река становится шире, и там, едва ли не на середине фарватера находится остров Верд. Христианский монастырь на западном берегу и, отделенный от него лесом, замок Штайн-ам-Райн — на северном берегу острова. У хозяйки замка нет земель и ренты, но у нее всегда есть золото.
"Золото Рейна… Лорелея…"
Никс Лорелея была высокой и тонкой. Узкие бедра, маленькая грудь, золотистые волосы, глаза цвета янтаря… И Альв определенно была с ней знакома.
— Да, — кивнула она, — я ее помню. Бывала у нее в замке на острове Верд. Ты давно ее видела?
— Пять лет назад, — вежливо ответила Унн, — мы с Кальвом поехали по делам в Роттердам, а Лорелея спустилась туда по Маасу…
Итак, как минимум, пять лет назад Альв уже была кем-то таким, о ком могла с ужасом рассказать речная нимфа. Однако, если исходить из ее нынешнего облика, Альв не больше двадцати трех, и значит тогда ей было максимум восемнадцать лет.
"Значит, я старею медленнее обычных людей. Любопытно, сколько же мне лет на самом деле?"
* * *
Обед прошел, вроде бы, неплохо, но Яков буквально чувствовал напряжение, растворенное в воздухе обеденной залы. Кальв, которому, казалось бы, не с чего было бояться "ожившего мертвеца", тем не менее, боялся Якова, считая его драугом. Про Альв он ничего конкретного не знал, но ее он тоже боялся, почувствовав страх своей женщины, об истинной природе которой он был, наверняка, осведомлен. Длинная Унн, повзрослевшая и выросшая в истинную красавицу боялась их обоих, его и Альв. Однако, если причину бояться Якова, она озвучила еще при первой встрече, ее отношение к Альв было необъяснимо и соответственно, вызывало у Якова неподдельный интерес. Было более чем любопытно, что такого знает об Альв дева-волна, что ведет себя при общении с ней с откровенным раболепием, лишь отчасти скрытым под маской уважительной вежливости.
По-видимому, Альв тоже хотела узнать больше, но спросить об этом прямо не могла и поэтому вынужденно плела вокруг Унн паутину из намеков и окольных вопросов. Что, впрочем, не мешало ей есть все подряд с известным уже Якову неженским аппетитом. Правду говоря, обед им подали такой, что даже пир в замке Сколны мог показался скромной трапезой. Пышно и богато, обильно, разнообразно и вкусно, что совсем не пустяк. Яков тоже ел с удовольствием, тем более, что и вино на стол подали отменное, Бланкет де Лиму из Лангедока и мускат из Мерваля.
Говорил он мало, но к разговору прислушивался, внимательно изучая реакции собеседников. Трудно сказать, узнала ли Альв что-то новое, но Яков предполагал, что, если и не узнала, то, наверняка, что-то важное вспомнила. Во всяком случае, упоминание о речной нимфе Лорелее показалось ему важным. И, как вскоре выяснилось, он не ошибся.
— Надо менять маршрут, — сказала ему Альв, когда карета Унн отвозила их в гостиницу. — Не Мюнхен, а Боденское озеро! Вот куда нам надо попасть!
Глава 9. Через Нижнюю Саксонию и Тюрингию
1. Маненсдаг (понедельник), двадцатый день месяца белтайн, 1611 года
Из Гамбурга до Ганновера добирались два дня. Дороги уже просохли, и дормез
[53], запряженный четверкой отличных лошадей, ехал с приличной скоростью, где-то около семи миль в час. Ночь провели в Зольтау, а уже следующим вечером прибыли в Ганновер, в котором остановились на два дня. Отдохнули, "размяли ноги", осмотрели город, который им скорее понравился, чем наоборот, вкусно поели, сладко поспали, и вскоре снова отправились в путь.
Потом — благо ехали, не торопясь — еще два дня добирались до Геттингена, где посетили университет и выспались в хорошей гостинице, чтобы назавтра выехать в Фульду. Дорога здесь была хорошая, без колдобин, по сторонам лежали возделанные поля, рощи, но иногда к самой дороге подступал дремучий лес, образуя тенистый коридор. То и дело встречались фольварки, отдельно стоящие церкви и монастыри, деревни и маленькие городки. Из Фульды в Бад-Киссинген, оттуда в Швайфурт, и наконец в Вюрцбург.
Стоял апрель. Ярко светило солнце, шли редкие легкие дожди, перемежающиеся с быстрыми грозами. Было тепло, но не жарко. Одуряюще пахло молодой листвой, цветущими березами и вишнями. Вдоль дорог росли липы. В гостиницах и трактирах подавали жареных гусей, тушеную говядину и жареную на решетке свинину, карпов, запеченных в тесте, густые похлебки, белый хлеб и отличный желтый сыр. Ну, и пиво, разумеется. Темное и светлое, но Якову и Альв больше нравился неотфильтрованный пшеничный вайсбир.
