Но могли ли правители Европы оказать хоть мало-мальски солидную поддержку роялистам? Тридцатилетняя война нанесла значительный урон экономике и культуре государств континента, в первую очередь германским княжествам. Население многих районов Германии сократилось в два раза, а в ряде мест — в десять раз. Поэтому помощь роялистам от немецких государств заключалась преимущественно в присутствии единичных наемников либо представителей княжеских домов на службе английского короля. Более того, многие представители протестантских княжеств, подобно Карлу-Людвигу Пфальцскому, сочувствовали парламенту. В январе 1642 года пфальцский курфюрст писал английскому королю: «Правда заключается в том, чтобы иметь волю найти выход из положения, уметь говорить со своими подданными и вступать с ними в переговоры».
[132]
Что касается Испании, то ее «золотой век» фактически закончился, когда 19 мая 1643 года молодой французский полководец герцог Энгиенский нанес сокрушительное поражение испанской армии у Рокруа в Южных Нидерландах. Рокруа стал символом разгрома военной и дипломатической системы Испании, после чего она уже не оправилась. Показательным в этом смысле стал уход в отставку графа Оливареса.
Отношение официальной Франции к Английской революции вплоть до возникновения Английской республики почти не менялось. Английская политика как Ришелье, так и сменившего его в 1642 году кардинала Мазарини заключалась в том, чтобы примирить враждующие стороны — короля и парламент — и втянуть Англию в европейскую войну на стороне антигабсбургской коалиции. В своих письмах английской королевской чете Мазарини настаивал не на продолжении войны с парламентом, а на переговорах с ним. В сентябре 1643 года он пишет в ответ на просьбу Карла о помощи, что «наши возможности (то есть французов. — Л. И.) непропорциональны Вашим желаниям (то есть англичан)», — и советует заключить мир с парламентом, надеясь на прочный союз двух корон на дипломатическом поприще. Франция не была заинтересована в поддержке состояния внутренней войны в Англии, как это нередко утверждается в литературе. С одной стороны, постоянные внутренние конфликты в Англии не могли не повлиять своим примером на начинавшиеся волнения во Франции (в письмах Мазарини звучали опасения в связи с тем, что «французский парламент может скопировать английский»);
[133] с другой — заключенный компромисс давал возможность Англии участвовать в военных действиях на континенте.
Как бы то ни было, Карлу приходилось опираться почти исключительно на свои силы.
«Кто сказал, что величие Англии кануло в лету. Благодаря Господу — Англия остров. Ей нужен сильный флот, и только флот».
[134] Выступая в палате лордов в 1625 году, герцог Бекингем вряд ли кривил душой. Безусловно, островное положение Английского королевства давало ему неоспоримые преимущества перед другими европейскими странами, но спустя всего семнадцать лет после этой речи отсутствие большой сухопутной армии приведет к военному поражению роялистов в гражданской войне. Противостояние парламента и короля выявило большое количество недостатков в функционировании традиционной системы организации армии. Что же представляла собой эта система?
Верховным главнокомандующим был монарх. Но, как правило, должность главнокомандующего исполнял назначаемый королем генерал-капитан. Ему подчинялись лорды-правители графств (шерифы), которые были обязаны по королевскому указу выставить фиксированное количество всадников (в основном дворян) и пехоты из числа свободных крестьян-йоменов. Каждое графство и крупный город располагали своей милицией. Постоянная армия была малочисленной и насчитывала не более 3000 человек. В нее входили две роты королевских телохранителей и два полка королевской гвардии, комплектовавшиеся на добровольной основе. В теории наиболее многочисленной частью английской армии была милиция. Каждый свободнорожденный англичанин-собственник должен был иметь в своем доме оружие и проходить военную подготовку под руководством лейтенантов графств в течение двух месяцев ежегодно.
Постоянная армия содержалась за счет государственного бюджета, принятого парламентом, а конное ополчение и милиция — за счет средств графств и джентри. В случае необходимости парламент мог выделить дополнительные средства на наем людей и формирование полков на период войны. Для этого вводились чрезвычайные налоги. С такой системой организации и комплектования английская армия вступила в гражданскую смуту. Причем в равной степени это касалось как армии роялистов, так и армии парламента, которую ее противники называли презрительно «круглоголовыми».
Одно из первых крупных столкновений гражданской войны, битву при Эджхилле 23 октября 1642 года, одни историки трактуют как победу роялистского войска, другие же считают, что исход сражения был равнозначным для обеих сторон. Как бы там ни было, силы парламента отступили. Карл мог бы взять инициативу в свои руки и устремиться маршем на Лондон, и тогда, возможно, война бы завершилась быстрее. Но он доверился мнению возглавившего роялистскую кавалерию своего племянника принца Руперта, способного военачальника, отличившегося на полях Тридцатилетней войны, который сослался на усталость войска и предложил отойти в ставку короля в Оксфорде. В этом университетском городе обосновались королевский двор и правительство, контролировавшее Среднюю Англию, Уэльс, запад и север королевства. Парламенту подчинялись кроме Лондона богатый и развитый юго-восток страны и Восточная Англия.
В 1643 году роялистская армия показала, какую угрозу она представляет для Лондона, а ее конница подтвердила свои высокие боевые качества. В июле парламентские войска сэра Уильяма Уоллера были практически полностью уничтожены при Раундвей-Даунс, а принц Руперт взял Бристоль — главный морской порт и второй по значению город королевства. Сам король особых успехов в этой кампании не добился. Ему не удалось перерезать пути отхода парламентской армии графа Эссекса к Лондону, он не смог использовать свой успех в сражении при Ньюбери 20 сентября 1643 года, и силы парламента вернулись в Лондон, где их встретили как героев.
Весной 1643 года в Англию вернулась Генриетта-Мария. Выйдя в море с немалыми трудностями и преодолев шторм, возле английского берега она подверглась преследованию парламентских кораблей. Не желая попасть в плен, ибо в таком случае Карл пошел бы на любые условия, королева приказала капитану взорвать корабль, если захват будет неизбежен. Однако все обошлось, и в Бридлингтоне она ступила на английскую землю. В ту же ночь дом, в котором она остановилась, был обстрелян с моря, но никто не пострадал. Поскольку путь к Оксфорду был отрезан парламентской армией, воссоединиться с Карлом она смогла лишь в июле 1643 года, приведя с собой новобранцев, вдохновленных ее личным мужеством. Роялисты уважали отважную маленькую королеву. В Оксфорде на некоторое время Генриетта-Мария окунулась в привычную жизнь и вскоре обнаружила, что беременна.
