Лера выбралась из машины и открыла дверь. Мазурова она увидела сразу. Он сидел недалеко от входа, у окна, уставившись в ноутбук. По случаю теплой погоды он был в одной рубашке. Лера подарила Арсению похожую на Новый год. Рубашка стоила столько, что она не сразу решилась ее купить.
– Привет!
Он поднял глаза, с любопытством на нее посмотрел. Кивнул – поприветствовал, протянул руку за бумажным стаканчиком с кофе, а ноутбук не убрал.
Ей казалось, что она сразу выскажет ему все, что знает, и все, что о нем думает, но подходящие слова куда-то улетучились.
– Послушай, – вздохнула Лера. – Я не знаю, зачем ты морочишь Дашке голову…
– А тебе и знать не надо! – перебил он. Разозлила она его сильно.
Лера помолчала, Мазуров не торопил.
– Даша очень ранимая. Она…
Мазуров нагло улыбнулся.
– Оставил бы ты ее в покое.
– Все! – он сжал кулак. Наверное, ему хотелось обо что-нибудь им шарахнуть. Например, по Лере. – Это не твое дело!
– Ксану убили после того, как она сунула нос в историю с умершими стариками, – помолчав, снова заговорила Лера. – И не спорь, что это не так!
– Не спорю, – поговорить про убийство он не возражал. – Возможно, ее убили после того, как она сунула нос в историю с умершими стариками. Но это не значит, что ее убили из-за того, что она сунула нос в ту историю. Временная очередность не означает причинно-следственной связи. А в той истории никакого криминала не было.
Кулак он расслабил. Разговор об убийстве его не злил.
– Но ты продолжаешь ею заниматься.
– Нет, – Мазуров посмотрел на Леру с удивлением. – С чего ты взяла?
– Ты встречался с Варварой Бехтевой.
– Не знаю такую!
Забавно, но она бы ему поверила, если бы не видела его утром рядом с Варей.
– Это жена Сергея Бехтева.
– Не знаю такого.
Она должна была разозлиться, а стало противно.
– Ты журналист. – Лера повернула голову и посмотрела в окно. За окном маленький мальчик нес три огромных воздушных шара. – Ни за что не поверю, что тебя не интересует убийство Ксаны.
– Оно меня интересует, – согласился Мазуров. – И не только потому, что я журналист.
Что еще сказать, Лера не знала, поднялась и, не прощаясь, пошла к выходу.
Парень, вошедший в кафе минут за десять до нее, равнодушно поднял глаза, снова уставился в тарелку с пиццей. Пиццы в тарелке почти не оставалось.
Лера тронула машину, проехала несколько метров, остановилась перед пешеходной зеброй. Прямо у окон кафе.
Мазурова видно было хорошо. И парня, который сидел за одним столом с журналистом, было видно хорошо. Парень сидел на стуле, с которого Лера встала пару минут назад. Интересно, он успел доесть пиццу или захватил ее с собой за соседний столик?
Сзади засигналили, Лера тронула машину.
И фото, и видео Рада разглядывала долго. Фотографию, на которой Егор в легком сером костюме идет по дорожке парка, она разглядывала даже дольше, чем видео.
Наконец жена, сжав губы, отъехала от стола и кивнула в сторону экрана:
– Монтаж.
Ему не приходило в голову, что это монтаж. В тот день, когда он встречался с потенциальным партнером в ресторане парка, он был именно в этом костюме.
В тот день он рано приехал на работу, даже секретарей еще не было. Отпер кабинет и сразу снял трубку зазвонившего телефона. Партнер предложил встретиться, Егор согласился и сам назвал ресторан в парке. Сокольники выбрал, потому что ему тогда захотелось побродить с Ксаной по весеннему лесу.
У него никогда не возникало желания походить по лесу с Радой. Его вообще никогда раньше не тянуло на природу.
Партнеру надо срочно позвонить и окончательно отказаться от сделки. Сомнительные операции сейчас ему ни к чему, своих проблем хватает.
Мобильного телефона Ксаны у него не было, он звонил ей по внутреннему служебному или писал на служебную электронную почту, когда ему хотелось ее увидеть. Он тогда успел разозлиться, но быстро вспомнил, что записал Ксанин городской, когда она сняла новую квартиру. «Запиши, – лениво попросила Ксана. – Мало ли что». Он тогда бесился оттого, что она сняла квартиру рядом с Сосновскими. Он только теперь понял, что все его бешенство происходило оттого, что близость к Сосновским мешала ему навещать любовницу, а он очень этого хотел.
Или ему только теперь кажется, что он этого хотел. Егор записал телефон на бумажке для заметок и бросил ее в стол.
Ему повезло, что он не знал мобильного Ксаны. Иначе полиция уже давно на него бы вышла. А звонок с рабочего коммутатора отследить невозможно.
«Ты еще дома? – спросил он, набрав номер. – Не приезжай на работу. Подойди к часу…» – Он объяснил, где находится ресторан, и положил трубку.
– В тот день, когда убили Аксинью, я встречался в Сокольниках с одним чуваком. Это может быть не монтаж. Мы посидели в ресторане, и я поехал на работу. Ясно, что до ресторана я шел по дорожкам.
– Это монтаж, – возразила Рада. – Посмотри, снято как будто сверху. И трава не закрывает твоих ботинок.
Егор склонился над экраном. Жена была права, странно, что он сам не заметил нестыковок на фотографии.
Она потянулась к мышке, но он придержал ее за руку.
– Видео не монтаж, – устало сказал он.
Как обнаружил пистолет среди детских игрушек, он рассказывал, выдавливая из себя слова. Он говорил, и ему казалось, что он падает в пропасть.
На самом деле он выбирался из пропасти, одному ему было не справиться.
Рада заставила его повторить все по нескольку раз. Егор повторял, понимал, что, кроме жены, помочь ему некому.
– Я не представляю, кто это мог сделать, – признался он.
– Настоящий убийца, – спокойно сказала Рада. – Настоящий убийца где-то рядом.
Жена встала и несколько раз прошлась по кабинету. Взглянула на часы – в сад за детьми идти было еще рано.
– Аксинья… Милена называет ее Ксаной. – Слышать имя подруги из уст жены было больно. Больно, несмотря на то, что собственные проблемы занимали его сейчас больше всего остального. – Аксинья вызывала у Милены ненависть. Это и понятно, она пыталась отбить у нее Дмитрия.
Рада подошла к окну и, отвернувшись от него, стала смотреть вниз.
– У Дмитрия есть дочь. Аксинья и над ней успела поиздеваться…
Это слышать тоже было больно. Ему хотелось, чтобы о Ксане говорили хорошо.
– Меня удивило, что Милена заинтересовалась этим убийством. Понимаешь, это просто рядовое убийство… – Ему хотелось, чтобы жена повернулась, но приходилось смотреть ей в спину. – Рядовые убийства никогда ее не интересовали.
