– Не обращайте на него внимания. – Глаза Цайяня сосредоточенно блестели. – Он говорит об ушедшей династии.
Но в ночь, подобную этой, прошлое казалось настолько близким, что становилось неуютно. Хэсина поежилась, подумав о событиях, происходивших три сотни лет назад. Крестьяне тонули во время наводнений, а зимами погибали от голода. Былые императоры погрязли в любовных утехах, военных завоеваниях и поисках эликсира бессмертия в то время, как придворные пророки использовали дар предвидения, чтобы пресекать на корню любые попытки сопротивления. А больных и умирающих от голода людей, у которых не оставалось сил для борьбы, они утешали видениями о чудесных временах, которые вот-вот настанут.
И они настали – благодаря одиннадцати неустрашимым изгнанникам, которые перебрались через Нингские горы, прошли через дюны королевства Кендия, пробили брешь в городской стене и обезглавили последнего из былых императоров, прежде чем он успел подняться с трона. Они освободили рабов и отправили их строить плотины и дамбы. Бури прекратились. Реки вернулись в свои берега. Бывшие изгнанники дали женщинам и крестьянам право на образование, а последователи изложили их философию в книге, которую назвали «Постулатами». Одиннадцать героев – так именовали их люди страны Янь. Легендарные спасители.
– Берегитесь дьявола лжи.
Но чтобы родились герои, непременно нужны были злодеи. Ими стали приверженцы императора: пророки. Одиннадцать героев узнавали их по крови: она испарялась быстрее человеческой и горела голубым пламенем. Спасители сжигали их на кострах десятками тысяч, чтобы защитить страну, вступившую в новую эпоху, от обмана и интриг.
Но какой бы ни была цель, убийство оставалось убийством, а мертвецы – мертвецами. Хэсина не понимала, почему люди продолжали ненавидеть пророков. Но порой – как, например, сейчас, под зловещие выкрики нищего – жалость, которую она испытывала к ним, превращалась в страх. Он тут же начинал множиться, подобно термитам, и вгрызался в ее представление о провидце, пока оно не рушилось, а его место не занимал новый образ: безликая голова на обугленном теле, безглазый, беззубый монстр прямиком из Десяти судилищ ада
[6].
Когда Хэсине удалось усилием воли выбросить эту картинку из головы, нищего позади них уже не было. Но его место занял кто-то другой, и снова послышались причитания – только теперь их произносил до боли знакомый девичий голосок.
– Берегитесь тех, кого оставили дома.
Только не это.
Хэсина резко обернулась и увидела, что к ним приближается фигура в капюшоне.
– Так, так, так. Что у нас тут? – девушка обошла вокруг Хэсины. – Мне нравится этот льняной рюцюнь. Очень похож на тот, что носят простолюдинки. А ты… – Она откинула полу мантии Цайяня и нахмурилась, увидев под ней простой ханьфу. – Вот так ты пытаешься выдать себя за девятнадцатилетнего юнца, который вышел поразвлечься? Решил притвориться школяром, у которого закончились последние деньги?
Цайянь поправил мантию.
– Мы направляемся в музыкальный дом.
Девушка положила руку на бедро.
– Ты, кажется, сказал «в бордель»?
– Я не говорил ничего подобного.
– Я готова поклясться…
– Мне казалось, – сквозь зубы процедила Хэсина, оправившись от шока и бросив на Цайяня свирепый взгляд, – что ты обещал никому ничего не рассказывать.
Цайянь, в свою очередь, бросил свирепый взгляд на девушку, прятавшуюся под капюшоном.
– Ты обещала, что не пойдешь за нами, если я расскажу тебе.
– Нельзя было ей верить! – воскликнула Хэсина, и Цайянь потер переносицу.
– Я знаю, миледи. Простите меня.
– Не сердись, На-На. – Девушка опустила капюшон и поправила косички. Они были заколоты назад, словно крылья бабочки, и переплетены яркими лентами. Эта прическа оставалась неотъемлемой чертой стиля Янь Лилиан – равно как и озорной огонек в карих глазах, которые были на тон светлее, чем у Цайяня, ее брата-близнеца. – Этот дуралей держался до последнего. Не его вина, что я прибегла к шантажу. К тому же вы правда думали, что я отпущу вас совершать измену без меня?
Хэсина не знала, злиться ей или расстраиваться.
– Это не игра.
– Ты же обещала. – Цайянь, похоже, скорее расстраивался, чем злился.
Лилиан не ответила ему и повернулась к Хэсине.
– Конечно же, это не игра. Это опасная, важная задача, для решения которой нужны трое. Подумай сама: один человек будет слушать запретную мудрость, второй – стеречь дверь от непрошеных гостей, а третий – этих непрошеных гостей бить.
– Прогони ее, – приказала Хэсина Цайяню.
Лилиан изящно отодвинулась назад – так, чтобы Цайянь не смог до нее достать.
– Я по-прежнему могу рассказать твоим высоконравственным друзьям при дворе, что блистательный Янь Цайянь в свободное время зачитывается эротическими новеллами. Кто у нас сейчас в особом почете? Ван Хутянь?
Цайянь издал сдавленный стон. Лилиан рассмеялась. Хэсина молчала, наблюдая, как тени, которые они отбрасывали в свете луны, становятся все длиннее.
Они теряли время.
– Пойдемте уже? – предложила Лилиан, словно прочитав мысли Хэсины, и взяла их за руки. – Попробуете отделаться от меня по пути.
Хэсина знала, что это бесполезно. Они шли в тишине, и постепенно приземистые магазинчики по обеим сторонам дороги начали сменяться более высокими зданиями с колоннами. Вместо пьяных песен теперь слышались мелодии, которые играли на цитрах
[7] и пипах
[8].
– Не нужно было тебе приходить, – наконец произнесла Хэсина.
– В чем прелесть жизни, если в ней нет места опасности?
– Отнесись к этому серьезно!
– Я и отношусь, На-На. – Словно настоящая сестра, Лилиан продолжала называть Хэсину ее детским именем, хоть она давно уже его переросла. – Отца больше нет, но он не будет забыт. Пока мы здесь, этого не случится.
– Это… – Утешало. И пугало. У Хэсины еще оставались любимые люди, которых она могла потерять. – Спасибо, – закончила она хриплым голосом.
– Но, возможно, мы здесь ненадолго, ведь встреча с этим человеком может привести нас к смерти от тысячи порезов.
