Она могла поступить жестоко. Вспомнить прошлое, которое они оба решили предать забвению. Сказать слова, после которых брат непременно оставил бы ее в покое. Но в конце концов она просто опустила том на стол. Он глухо ударился о дерево.
– Зачем ты пришел, Цзинь?
– Повторю вопрос: зачем ты уходила?
– Я искала правосудие.
– О чем ты?
Ее руки и ноги похолодели, а голова налилась тяжестью. Она была слишком уставшей для этого разговора. Вероятно, поэтому она сказала правду.
– О смерти отца.
Она достала из складок мантии пузырек. Золотистое облачко газа засияло в свете свечей.
Санцзинь наклонился ближе и прищурился.
– Что это?
– Яд.
Санцзинь со свистом втянул воздух.
– Почему я узнаю об этом только сейчас?
– Ты правда поверил, что отец умер естественной смертью?
– Я не думал, что у придворной врачевательницы есть основания лгать. – Санцзинь провел рукой по лицу. – Благие кости Шестого! Что мы теперь будем делать?
От слова «мы» в сердце Хэсины зажегся огонек надежды, но этого было недостаточно. Вопрос состоял в том, что они могли сделать. Что значили пузырек и их слово против королевства, убежденного в том, что король скончался тихо и мирно? Она опять приходила к тому же: ей нужен был трон. Ей нужна была власть. И как только она получит и то и другое…
– Мы начнем расследование.
– Через Совет?
– А как еще?
Санцзинь прищурился.
– А что же с войной?
– А что с войной? – Хэсина осеклась. – Не называй это так.
– А как бы ты это назвала? Туалетным поединком?
Она бросила на него укоризненный взгляд, и он ответил ей:
– Мы одни, Сина.
Санцзинь оперся руками на стол и наклонился к ней.
– Как бы мы это ни называли, суть «бандитских набегов» на деревни вдоль границы Яня с Кендией не изменится. Эти погромы организует Кендия, и люди рано или поздно это поймут.
– Этого нельзя допустить.
«Постулаты» запрещали войну, и можно было понять почему. Былые императоры призывали на службу сотни тысяч крестьян и начинали сумасбродные военные кампании против других королевств: Нинга, Ци и Кендии. Люди не забыли о тех кровопролитиях. Они прославляли Санцзиня каждый раз, когда он приводил своих воинов к победе в небольших стычках, – но только потому, что стычки были небольшими. Примерно раз в сто лет очередной король – или королева – Яня пренебрегали миролюбивыми заветами Одиннадцати и объявляли войну. Тогда в деревнях и провинциях тут же вспыхивали восстания.
– В Яне есть вода, – сказал Санцзинь. – А в Кендии нет. Их степи с каждым годом иссыхают все сильнее. Нашествие неизбежно, и наша армия должна быть готова встретить его. «Постулаты» запрещают войну ради наживы; нам же придется сражаться, чтобы защитить свои земли. Но начать войну и официально заявить, что короля убили? Разве ты не осознаешь опасность?
Нет, Хэсина опасности не видела.
– Люди захотят узнать, кто убил их короля, – произнесла принцесса. Она была уверена в этом, как ни в чем другом.
Ее брат сверкнул глазами.
– Они захотят найти козла отпущения, Сина.
– Они выше этого.
– Почему ты так в них уверена?
– Отец любил их. – Он любил их так же, как и ее – несмотря на недостатки, этот образ был для нее примером.
– Отец порой бывал не прав.
Хэсина пристально посмотрела на брата, как будто видела его в первый раз. Когда они успели так отдалиться друг от друга, что даже по этому вопросу стали придерживаться разных мнений?
– Нам нужно сначала самим исследовать яд, – продолжил Санцзинь. – Выяснить правду самостоятельно…
– Что с тобой случилось? – Хэсина не повысила голоса, но ее брат вздрогнул, как будто она закричала. – Почему ты совсем не веришь в наш суд?
Выражение его лица стало суровым.
– Вот почему.
Он вытянул из-под нагрудника какие-то бумаги и бросил их на стол. Они разлетелись веером, словно крылья журавля. Некоторые упали на пол.
Чувствуя на себе обжигающий взгляд Санцзиня, Хэсина нагнулась и собрала разлетевшиеся бумаги. Потом соединила их с остальными и, выровняв стопку, неохотно переключила внимание на их содержание.
– Я не собирался тебе это показывать, – проговорил Санцзинь, пока она пыталась понять, что именно читает. – Не хотел, чтобы ты переживала. Но пришла пора открыть тебе глаза.
Бумаги оказались страницами, вырванными из «Постулатов». Между столбиками текста
[12] виднелись неразборчивые надписи. Но это были не заметки и не критические комментарии. Это были отчеты – подробные описания оборонительных и транспортных систем нескольких приграничных городов. Информация, которая оказалась бы весьма полезна бандитским отрядам Кендии.
Написать такие письма мог только человек, находящийся на государственной службе.
– Мои разведчики конфисковали на границе с Кендией несколько подозрительных свертков. Эти письма были спрятаны среди налоговых отчетов, в сундучке с печатью императорского курьера. Кто-то во дворце помогает кендийцам бесчинствовать в наших деревнях. Кто-то хочет, чтобы началась война. Открой выгодное для него дело об убийстве – и пригласишь кендийцев в страну.
Хэсине казалось, что голос Санцзиня доносится откуда-то издалека. Его слова жужжали вокруг ее головы, словно осы. Точнее, словно мошки. Да, именно так – решила она, опуская письма на стол. Мошки были безобидны.
– На государственной службе при дворе состоят сотни человек, и большинство из них незначительны, – сказала она. – Один изменник не сможет помешать правосудию.
– Но что, если это все-таки кто-то значительный? Что, если у этого человека есть друзья?
Сплошные домыслы. Хэсина отмахнулась от них.
– Ты не можешь знать наверняка. К тому же, если бы мы отказывались направлять дела в Совет расследований по каждому незначительному поводу, что бы осталось от нашего двора?
– Сейчас все иначе. Король был убит впервые.
– Он, прежде всего, был нашим отцом. Это наш долг перед ним. Достаточно споров! – Хэсина подняла руку, не дав брату продолжить. – Отправляйся к границе. Возьми с собой пять тысяч ополченцев и постарайся сдержать набеги, хотя бы на время.
– Ты серьезно, Сина?
– Да. Я твоя будущая королева, и я приказываю тебе.
Санцзинь покачал головой.
