Она вспомнила, как собирала грибы с отцом, как он учил ее различать их.
Как после лесных прогулок они возвращались в гостиницу и шли в ресторан, специализировавшийся на русской кухне. Меню отличалось угодливо-крепостным слогом, но уху там варили отменную.
Рот мгновенно наполнился слюной, Марта сглотнула.
Она подняла с земли палку (посох, как у пилигрима) и ступила в заросли. Осторожно раздвигая палкой ветки елей, она надеялась отыскать россыпь лисичек, возможно, пару сыроежек, но лес оказался щедрее к ней.
Прямо под ее ногами, на несколько десятков метров вокруг расстилались черничные угодья.
Позабыв о змеях, позабыв даже о комарах, Марта упала на колени и принялась запихивать в рот ягоды.
Самые сладкие, самые сочные, самые вкусные ягоды в ее жизни.
Пальцы тут же окрасились черным, черный сок стекал по подбородку на рубашку, но Марте было наплевать на это. Ее охватило чистейшее счастье, радость зверя от того, что он умрет не сегодня, потому что сегодня Бог даровал пищу.
Спасибо тебе за чернику, — сказала Марта, подняв голову к елям.
В тот момент, когда она снова обратилась к чернике, сработал камертон.
Она не услышала, не унюхала, она просто почувствовала, что наверху кто-то есть. Кто-то смотрит прямо на нее.
Марта вскочила на ноги. Метрах в пяти над землей раскачивалась еловая ветка.
И тут Марта увидела руку.
Рука была человеческой, но очень большой, загрубевшей, в шрамах и ссадинах, с огромными бурыми когтями вместо ногтей.
В следующую секунду рука исчезла. Марта затряслась.
Она бросилась к валуну, где остались ее кроссовки, она не разбирала дороги и наткнулась на сучок. Это не замедлило ее бегства.
Подхватив свои вещи, она понеслась прочь от черничной поляны, вдоль ручья, вздымая брызги и раскидывая камни. Она бежала, пока в боку не закололо, пока перед глазами опять не запрыгали шаровые молнии.
Ее снова скрутило.
Марта упала на колени, и ее бесконечно долго рвало черно-синей жижей.
Потом она умылась в ручье и поняла, что ведет себя как сумасшедшая.
На ели не было никакой руки, это был обман зрения.
Она истощена — и физически, и психически, рука с когтями — мираж, иллюзия ее сознания. За эти сутки ее надпочечники выделили такое количество адреналина, что мозг не справляется с ним. Марта села на землю и заплакала. Она плакала, вытирая глаза черными от ягод пальцами, пока совсем не обессилела.
Нестерпимо захотелось спать.
Припекавшее предзакатное солнце и тишина дарили иллюзию относительной безопасности.
Но это был обман — такой же, как весь этот лес, как пища, которую даровала рука с когтями.
Марта встала и, хромая, снова пошла в лес.
Заходить далеко она боялась, но, к счастью, в нескольких десятках метров от ручья росли молодые ели. Она наломала веток и устроила себе лежанку под кустом орешника.
Пахло свежей хвоей, бархатистые листья орешника закрывали ее сверху, почти касаясь лица. Марта то проваливалась в сон, то резко, как от толчка, просыпалась.
Она прислушивалась, закрывала лицо ладонями, как в детстве, и смотрела вокруг сквозь розовую решетку пальцев, как будто они могли ее защитить. Никого не было рядом, только шумели под ветром листья и вода в ручье продолжала свое вечное, непрерывное движение.
Оставим бедняжку на пару часов, пусть она отдохнет, и навестим Михаила. Он сидит с опухшей, зашитой в нескольких местах рожей за столом, напротив него — капитан вологодской полиции, и разговор между ними не самый приятный.
— То есть вы ехали по трассе, остановились и посадили к себе девушку, я правильно понимаю?
— Да. Да… правильно.
— С какой целью?
— Что?
— Зачем вы посадили к себе незнакомую девушку?
— Я… я просто хотел помочь ей.
— Вы любите всем помогать?
— Что?..
— Я спрашиваю, вы гуманист, что ли? Как кого увидите, сразу помогаете?
— Ну… не то чтобы всегда.
— То есть помогаете, если это молодая красивая девушка, так?
— Почему?
— Потому что если бы на трассе голосовал немолодой мужик, вы бы вряд ли его взяли, правда, Михаил Сергеевич?
— Я…
— Или, скажем, бабушка с палочкой?.. Просто когда мужчины типа вас говорят о помощи, они почему-то всегда имеют в виду молодых девушек. Странно, вы не находите? В мире так много нуждающихся в помощи…
— Вы… намекаете…
— Да я не намекаю, Михаил Сергеевич! Я прямо говорю. Вы едете по трассе на вашем новеньком мотоцикле марки «БМВ», вы меня, конечно, извините, вы куда ехали-то?
— В Архангельск. Я говорил уже.
— В Архангельск. С какой целью вы туда ехали?
— Просто путешествие. Без цели.
— Вы такой богатый человек, Михаил Сергеевич? Или у вас отпуск?
— Я не работаю в офисе…
— Да? А на что вы живете? Я просто вот смотрю, этот ваш мотоцикл… щас, секундочку, точно скажу… R1200RS, ага. Он стоит миллион триста сорок тысяч, новый. Вы новый брали?
— Да, но я купил в кредит!
— В кредит? Обалдеть. Вот я работаю в полиции города Вологды пятнадцать лет уже. Знаете, я и в кредит такой мотик брать не стану. Интересно, почему? Потому что мне за него платить нечем.
— Слушайте… мы как-то отклоняемся от темы… проблема не в кредитах, а в том, что мотоцикл у меня украли…
— Это вы так говорите.
— Что?
— Вы говорите, что мотоцикл украли. А у меня другая информация.
— Что вы… имеете в виду?..
— Взгляните на фотографию, Михаил Сергеевич. Вы узнаете эту девушку?
— Да. Это она! Она и украла у меня мотоцикл!
— То есть вы подобрали ее на трассе, доехали с ней вместе до Вельска, и в Вельске она свистнула у вас мотоцикл?
— Я понимаю, что это странно все звучит. Но мне кажется, у нее психические проблемы…
— Психические проблемы? А вы психиатр?
— Нет, я не психиатр.
— Ага, понятно. А сколько вообще ехать от Мытищ до Вельска? Я имею в виду по времени?
— Ну… я ехал двое суток.
— Вы?
— Мы ехали двое суток.
— Останавливались где-то? Ну, в туалет, перекусить?
— Да. Останавливались.
— Где именно, не скажете?
— В Глебовском… мы обедали там. В Переславле… в мотеле.
