– Они обездушены, – объявил пророк, обернувшись к волнующейся толпе. – Такая же судьба ждала и нас! Она была предсказана прошлыми пророками и продемонстрирована скорбью Библиотекаря. Неужели присутствие этих несчастных навлекло на нас это разрушение?
– Не будем забывать о тайных сооружениях и построенных вами кораблях, которые атаковали наш прибывший с визитом флот, – сказал Архитектор.
Стойкий Ветер опустил голову, его широкий головной убор завибрировал. Чакас и Райзер оставались бездвижными и безмолвными, но Чакас посмотрел на меня и подмигнул. Я понятия не имел, что это значит, но подмигивание приободрило меня. Он явно не видел во мне врага, и я за это испытывал к нему печальную благодарность.
– Значит, это некая попытка напомнить нам о нашем позоре и о том, что пришло время нашего окончательного уничтожения? – продолжил старик.
Теперь Чакас перевел взгляд на небо. Возможно, он вспоминал прошлые мгновения, когда собрались люди, сан’шайуумы и Предтечи… в другие, даже еще более жестокие времена.
Теперь старик объехал на своей коляске Райзера. Райзер посмотрел на него сверху вниз, его маленькое лицо с пушистой порослью находилось более чем на метр выше, чем сморщенное лицо старика, если не считать, конечно, нелепую корону последнего.
– А почему вы дали им броню Предтечи? – пропищал старик и надул щеки. – Неужели эти побежденные подняты до более высокого статуса, чем те, с кем вы подписывали договоры? Неужели вы включили их в эту атаку?
– Эти люди – слуги Библиотекаря.
Архитектор отдал приказ нескольким агентам службы безопасности, стоявшим между людьми и сан’шайуумами. Они решительно, хотя и осторожно оттеснили старика.
После чего Архитектор повернулся к Дидакту и спросил:
– Какие воспоминания вызывает у тебя это прискорбное зрелище?
Дидакт не ответил.
– Тут есть еще какие-нибудь подсказки… о том, что мы потеряли?
Да. Отчасти дело было в этом. Дидакт прилетел сюда, чтобы…
Кресло старика отъехало назад.
– Библиотекарь выбрала нескольких из нас, после чего улетела. Ее визит сказал нам: что бы мы ни делали, нас вскоре постигнет уничтожение. Мы реагировали так, как должен реагировать любой цивилизованный вид, – сохраняли наше наследство и наших детей. Что вызвало вашу атаку? – (Старик засипел, его лицо приобрело багровый оттенок.) – Вы дали нам слово чести…
– Он думал, вы прячете некую великую тайну, – сказал Архитектор. – Ты знаешь, почему мы здесь?
– Мы не дикари. Мы соблюдали, мы прислушивались. Ваши соплеменники на грани отчаяния, даже паники. Фронт приблизился к нам – тот фронт, который мы отодвинули за пределы Галактики десять тысяч лет назад. Наступает враг, которого победили мы и не могли победить вы.
Я все еще пытался в полной мере извлечь то, что, как я знал, находилось внутри меня, историю Дидакта о Потопе. Я ощущал только надвигающийся прилив взбаламученного хаоса.
Старик поднял слабые худосочные руки, словно в возбуждении. Он повернулся к магистру строителей:
– А теперь… вы потеряли что-то, верно? Что-то столь громадное и важное, что его невозможно спрятать?
Архитектор наконец проявил что-то вроде сочувствия:
– Давно говорилось, что люди и сан’шайуумы нашли секрет уничтожения их главных врагов. Вас сохранили на тот случай, если нам когда-нибудь понадобится этот секрет.
– Архитектор обрушил дубину судьбы не только на нас, но и на себя тоже. Нет тайн, нет будущего.
– Что касается твоей судьбы, то я верю твоим словам, – сказал Архитектор. – Я вижу, что никогда не было никакого секрета и никаких оснований сохранять вас. Вы нарушили наш договор. Предтечи никогда не прощают нарушение доверия. Но если мне ясно, что тебе нечего нам предложить, то о секрете Дидакта я тебя должен спросить – о том секрете, который он спрятал с вашей помощью, вступив с вами в заговор.
Появилась еще одна цепочка в пузырях, в которых находилась совершенно другая группа сан’шайуумов: окровавленные, кто-то без конечностей, они едва ли отдавали себе отчет в том, что происходит вокруг них. Несмотря на свои ранения и разодранные одежды, они были хорошо сложенными, ухоженными, мускулистыми существами, в большей мере отвечавшими традиционному представлению о сан’шайуумах.
Пузыри открылись, и воины магистра выстроили пленников в шеренгу перед нами, перед стариками. Несмотря на боль и оковы, в их движениях чувствовались сила и обаяние, поколебленные обстоятельствами, но все же реальные.
Прикованный к креслу старик чуть не плюнул в появившихся сородичей.
– Вот они – змеи в наших кроватях, лично ответственные за наше поражение. Я не хочу дышать с ними одним воздухом.
Чакас попытался рассмеяться, но только закашлялся. Райзер взирал на происходящее с плотно сжатыми губами, с высоко поднятыми бровями; его глаза сверкали, словно остерегающе. Я никогда не видел его в ярости. И теперь его размеры ничуть его не умаляли.
Архитектор прошел вдоль шеренги, рассматривая оба вида сан’шайуумов, не похожих друг на друга, как день не похож на ночь: старое и новое, дряхлость и юность. Но я знал, что здесь истинными революционерами были более усохшие.
Архитектор отошел назад и остановился перед Дидактом.
– Прометеец, слушай меня, – сказал он. – У тебя есть последний шанс искупить свою вину. Я обыскал эту планету от и до, этим занимались специальные разведывательные отряды. Все, кто мог бы подтвердить, что то, о чем ты говоришь, существует, собраны здесь, им сохранена жизнь, несмотря даже на предательство. Их семьи мертвы, сопротивление полностью сломлено. Нет сомнений, что теперь они покажут то, что так долго скрывали… или, как говорил ты, все эти тысячи лет.
Дидакт обвел их усталым взглядом:
– Ты сохранил жизнь… не тем.
Ярость магистра строителей вскипела так, что я думал, он опять поднимет руки и даст команду проекторам боли заняться нами.
Он все же сдержался. Глядя в его лицо, я спрашивал себя, какие ресурсы ему потребовались, чтобы вырасти из манипуляра до первой формы, а потом до второй или третьей формы. Несмотря на проделанный путь, он, казалось, ничуть не стал мудрее, только приобрел больше власти и жестокости.
И в сравнении с ним Дидакт был более мягким Предтечей, что никак не отвечало моим прежним представлениям о нем.
– У тебя нет к ним вопросов? – спросил Архитектор.
– Я знал одного сан’шайуума, с которым работал после вашего поражения, – сказал Дидакт, медленно скользя взглядом по шеренге стариков. – Он отправился в состояние ссылки, чтобы искупить свою вину за поражение, которое потерпел от моей армии. Но перед этим между нами установилась связь, такая связь, которая может установиться между теми, кто потерял немало храбрецов и семью.
И он сказал мне: когда придет время, когда вернутся враги всех, он откроет свой секрет в обмен на свободу своих потомков. Я не вижу его здесь.
