– Когда Джека Уоллеса напряг задуманный им способ избежать обвинения в изнасиловании, я что, подвывая от досады, отскочила, поджав хвост? Нет, Лаз, я этого не сделала, так что без боязни ставь на кон свою немытую жопу. Я ведь тоже кое-что предприняла. – Она нацелилась на следующий ролл. – Может, ты думаешь, я должна была сунуть кому-нибудь сотню за то, чтобы ему переломали все кости и бросили тонуть в гавани? Нет, это было бы неправильно, согласен?
– Рубен поступил бы именно так. – Логан нахмурился. – А что же ты предприняла?
Она махнула рукой:
– Хватит об этом, Лаз. Можно подумать, ты никогда не нарушал правила ради того, чтобы получить результат. Конечно, нарушал.
– Я… – Больше, чем она предполагает.
– Вот именно. – Глоток воды. – Тебе следовало бы посмотреть на Уоллеса, когда мы сказали ему, что у нас нет необходимых улик для судебного преследования. Он был настолько напыщенный, будто у него на заднице вырос еще один пенис. «Вот видите, я победил. И я думаю заняться этим снова, потому что вы все беспомощны, чтобы меня остановить». – Встала. Включила чайник. – Ты хочешь чая, Лаз?
– То есть надо было состряпать дело против него?
– Конечно, можно было повесить на него любую мелочь, но детская порнография – это просто классика, верно? Тебя обвиняют в том, что ты педик, и это остается с тобой до конца – несмываемое пятно. Так что вот – теперь он будет жить с этим до своего последнего дня. Теперь-то он знает, что чувствуют женщины, которых он насиловал. – Поставила на стол пару чашек. – И, если совсем уж повезет, какой-нибудь извращенец вырубит этого ублюдка в тюрьме. Всё, пищевая цепочка закрыта.
Логан смотрел на ее затылок, когда она возилась с ложками и чайными пакетиками.
– А откуда у тебя взялись эти снимки?
– Ты не поверишь, но у людей, ведущих неправильную жизнь, можно конфисковать что угодно.
О господи…
Логан ткнул лицо в пакет с подтаявшим горошком.
– Ты его подставила.
– Осталась еще куча фотографий, так что если тебе потребуется отправить кого-нибудь в тюрьму…
– Но это же не нарушение правил! – Он бросил пакет с горошком на стол. – И сколько раз ты это делала? Скольких людей ты упрятала в тюрьму по фиктивным уликам?
Стил достала из чашек испускающие пар пакетики и швырнула в раковину.
– Дело не в том, чтобы следовать правилам или ставить галочку при исполнении той или иной процедуры, Лаз, – дело в справедливости. Ты не заметил, что правосудия обычно требуют озверевшие насильники и убийцы? А как защитить тех, кто пострадал от них, если суд бессилен?
Он поднял руку, как будто собирался поставить заслон.
– Правила существуют не просто так. Ты не можешь…
– Ах, справедливость! Ну да, я подставила Уоллеса, и что с того? Он заслужил это.
– Нэпиер был прав.
– Нэпиер кретин. – Она плеснула молоко в чашки, затем с громким стуком поставила чашку перед Логаном, так, что чай выплеснулся через край. – У твоего Нэпиера ничего на меня нет.
– Нэпиер не дурак, он докопается.
– Да ради бога.
Она села и придвинулась ближе к нему.
– Хорошо, согласна, это было не правильно. Теперь ты доволен? Я… была… неправа. Ну а что, черт возьми, я должна была делать? Джек Уоллес изнасиловал Клаудиу Бородитски, он изнасиловал Розалин Купер. Из-за него Розалинубила себя. Это то, что он сделал. – Стил стукнула по столу. – Ты хочешь, чтобы такие люди вертелись под ногами, когда вырастет Жасмин? Преследовали ее в ночных клубах? Тащились за ней домой?
– Не…
– Да нет, все в порядке. Разве ты не видишь? – По лицу Стил расплылась улыбка. – Ты участвуешь в расследовании. И ты сможешь убедиться, что Нэпиер получит все, но если что-либо все-таки выяснится, то ты окажешься не у дел. И будь уверен, ты и дальше будешь оставаться в том же положении.
– Господи… – Он закрыл глаза и приник лбом к пакету с горошком.
Во мраке казалось, что потолок находится за много миль отсюда. Логан лежал на спине. Каждый вдох причинял ему боль, но источник боли было трудно определить. Нет, это не грудная клетка, получившая заряд. Боль была другой – в душе. Что-то злокачественное.
Она подставила Уоллеса.
Ну так и что? А он убил Эдди Ноулса. Пытался убить Рубена. И не сумел.
Кто хуже в этом сравнении: полицейский, нарушающий правила, чтобы убрать насильника, или полицейский, который пытается убить мафиози, чтобы спасти свою шкуру?
Все было бы не так, будь у него выбор… Это…
– Да заткнись ты! – Его же собственный голос нарушил тишину. – Ну какой смысл прокручивать это снова и снова? Ты думаешь, что сделал все, что должен был сделать. Но и она думает так же. Два часа ночи. Давай уже спать.
– Но ведь Джек Уоллес не собирался ее убивать. В этом разница.
Кровать заскрипела, когда Логан, кряхтя, повернулся на другой бок.
– Нэпиер не собирается останавливаться, и ты это знаешь.
Ради всего святого.
Вздох.
– Конечно, не собирается.
В доме было тихо, как на кладбище.
– В таком случае, что мы будем делать?
– Никакого множественного числа.
– Хорошо, что мне делать? Прикрывать ее или сказать правду?
– Она тебя всегда прикрывает.
– Может, ей не стоит этого делать. – Подушка была мягкой и удобной. – Нельзя повесить на кого-то преступление. Сделать это, значит, быть не лучше Рубена, Малкольма Мак-Леннана или Джессики Кемпбелл. Правила существуют не просто так.
– Тогда скажи правду.
– Я не могу.
– А что ты сказал Рубену? Что невозможно сделать так, чтобы все улики исчезли, полиция так не работает. Закон распространяется на всех. На Рубена, на тебя самого и на Стил.
– Послушай, давай… Утро вечера мудренее. Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя завтра.
– Я чувствую, что болен.
Снег колотил по окну в спальне.
– Я тоже.
Дневная смена во вторник
Добро пожаловать в конец света
44
Харпер удивленно подняла бровь:
– Что это с ней?
Стил сидела, уронив голову на стол и обхватив ее руками.
Логан пожал плечами:
– Пришла на работу с легкой простудой.
Из душевой в конце коридора доносилось пение, кто-то надрывно кашлял на лестничной площадке. Обычные для полицейского участка звуки, после того как он подвергся заражению паразитами из ОСГ.
