А, неважно.
Глеб, позевывая, ухмыльнулся, шутливо перекрестил героя на экране сложенными щепоткой пальцами и сказал:
– Да будет земля тебе пухом, Первоход!
6
Перед тем как пойти к Туруку, Глеб заскочил в отдел культуры, чтобы перекинуться парой слов с Катей Корольковой. Однако ее на месте не было.
На столе у нее стояла чашка с недопитым черным кофе. Рядом, на краю пепельницы, еще дымилась тонкая сигаретка с красным ободком вокруг белого фильтра.
«Все как всегда», – улыбнулся Глеб. Слава богу, хоть что-то в мире остается неизменным. Он взял чашку и залпом допил кофе, потом ухватился за сигарету и глубоко затянулся.
Странно…
Сигарета – как резиновая, и кофе безвкусный. Видимо, это все из-за похмелья. Глеб затушил окурок в пластиковой пепельнице с надписью «Курiння викликае iмпотенцiю», которую Катька стащила из какой-то киевской гостиницы, повернулся и вышел в коридор.
В кабинет к Туруку он ввалился без стука.
– Вызывали, Иван Кузьмич?
Турук оторвался от просмотра верстки и глянул на Глеба поверх очков:
– Явился?
– Угу.
– Ну, проходи.
Глеб прикрыл за собой дверь, прошел в кабинет и рухнул в красное кожаное кресло. Несколько секунд Турук молча разглядывал его, затем насмешливо произнес:
– Красавец. А теперь объясни мне, бога ради, какого черта ты делаешь в Москве?
Глеб недоуменно приподнял бровь:
– А где я должен быть?
– В командировке! – рявкнул вдруг редактор. – В Гиблом месте! Я послал тебя туда вчера!
– Ах, да.
Глеб поморщился. «Черт, совсем забыл про эту дурацкую командировку».
– Почему ты не выехал, Орлов?
Глеб понял, что банально проспал, но признаваться в этом редактору не собирался.
– Видите ли, Иван Кузьмич… Дело в том, что я вчера…
– Черт меня дернул поручить это дело тебе, Орлов!
Глеб невинно сморгнул и с примирительной улыбкой проговорил:
– Иван Кузьмич, не убивайтесь вы так. Не поехал сегодня – поеду завтра. Один день ничего не решает.
– Никакого «завтра» не будет, – прорычал Турук. – Не будет, потому что ты уволен!
– Что?
– Ты уволен! – рявкнул редактор. – Собирай свои манатки и выметайся из редакции.
Глеб нахмурился. Обдумал слова Турука и покачал головой:
– Вы не можете меня уволить. Читателям нравятся мои тексты.
– У читателей короткая память, – холодно возразил Турук. – Сегодня они балдеют от твоих текстов, в завтра будут балдеть от статей Кати Корольковой. А твое имя забудут. Навсегда.
Глеб не мог не признать правоту редактора. А потому сменил тон и заискивающе проговорил:
– Иван Кузьмич, я думаю, что нам не стоит…
Взгляд Глеба упал на бутылку коньяка, стоявшую на стеллаже. «Кутузов»… Двадцать пять лет выдержки… Сам Турук не пьет, а коньяк держит для гостей. Так-так…
Что-то такое замерцало в памяти Глеба. Коньяк «Кутузов», ночь, всполохи костра… Нельзя рубить деревья. Большой грех. Сорни-Най мстить будет.
Потом – дождь, ветер, гроза… Крики Бахтияра. Стоп! Кто такой этот Бахтияр? И тут в голове у Глеба что-то щелкнуло.
– Осьмий! – хрипло воскликнул он и испуганно огляделся по сторонам. – Какого черта! Что происходит?
Широкая физиономия редактора Турука побагровела.
– Орлов, что ты себе позволяешь?
Глеб вскочил со стула, постоял несколько секунд, словно был не в себе, и снова сел.
– Чертов шулер! – рявкнул он вдруг. – Ты сказал, что я ничего не запомню! Ты – чертов фальшивый бог!
В глазах у Глеба потемнело, и ему показалось, что он слышит голос:
– Васька Ольха – Темный ходок. Громол – призрак. Я – фальшивый бог. Гиблое место сыграло со всеми нами странную шутку, верно? А что оно сделало с тобой, Первоход? Об этом ты не задумывался?
Глеб вздрогнул и поднял взгляд на Турука. Пелена перед глазами рассеялась. Турук стоял рядом со стулом и тряс его за плечо:
– Орлов! Орлов, что с тобой? Тебе плохо?
Глеб посмотрел на Турука мутным взглядом.
– Я что, уснул? Это из-за похмелья. Простите, Иван Кузьмич, я вчера немного…
Толстое лицо редактора пошло красными пятнами. Он убрал руку с плеча Глеба и сухо проговорил:
– Собирай вещи. И чтобы через двадцать минут духу твоего в редакции не было.
7
По поводу своего увольнения Глеб особо не парился. Работа не волк, в лес не убежит. Хорошие журналисты и райтеры нужны всем.
Пару часов спустя он уже сидел в маленьком, но жутко дорогом и пафосном ресторанчике в компании поп-певицы Алины Полях.
За столом, кроме Алины и Глеба, расположились друзья и приятели певицы. Глеб в их разговоре почти не участвовал. Он лишь сидел, слушал болтовню своих новых знакомых и беспрестанно курил, вытягивая из пачки сигарету за сигаретой.
Кончилось тем, что один из приятелей Алины, длинноволосый, ухоженный, благоухающий, как райская клумба, парень повернулся к нему и полюбопытствовал:
– Молодой человек, а вы, собственно, кто?
Глеб открыл рот, чтобы ответить, но Алина сделала это за него.
– Глеб – журналист из модного издания, – сказала она.
– А-а, – протянул длинноволосый и тут же потерял к Глебу интерес.
– Ну, короче, – продолжил он прерванный рассказ. – Подхожу я такой к ней и говорю: сумочка-то, поди, из крокодиловой кожи? А она мне: «Да. И, судя по цене, этот крокодил пользовался только самыми дорогими средствами по уходу за кожей!»
Сидевшие за столом засмеялись. Глеб тоже растянул губы в улыбку, хотя шутка не показалась ему такой уж смешной.
– А я всю субботу прошлялась по магазинам, – сообщила, отсмеявшись, одна из подружек Алины, худенькая блондинка с толстыми губами. – Прикупила себе пару тряпок от «Донны Каран» и сапожки от «Маноло Бланик». Мой благоверный выложил за них две штуки «зелени», а я до сих пор не знаю – буду их носить или нет.
– А я своему олуху прямо сказала: «мерс» е-класса уже не модно, – подхватила вторая подруга, морщинистая, загорелая брюнетка с лицом юной старушки. – На таких нынче разъезжают только лохи. А он мне: «Да какая на фиг разница?» Два месяца пришлось уговаривать этого дурака, пока он согласился купить «Бентли».
– А какая «Бентли»? – уточнила Алина.
– Не знаю. Зелененькая такая.
– А я тут на спектакль попал… – посмеиваясь, заговорил длинноволосый парень. – Этого, как его… Забыл фамилию, но режиссер модный, про него нынче все журналы пишут. Так там у него на сцене актрисы с голыми сиськами бегают. Прикиньте! Мы с Сержем сразу выпали в осадок. Вот это жесть!
